Михаил Любарский - Немые свидетели

Может быть, неисправность в ружье Трофимова?

Снова и снова изучали эксперты судебную практику, искали в ней аналогичные случаи. Проводили различные эксперименты с ружьем, проверяя положения, при которых мог произойти выстрел. А затем снова снаряжали десятки патронов и шли в тир. И вот ответ найден.

Криминалист подробно объяснил суду: если взводить курок и одновременно нажимать на спусковой крючок — только так и мог поступить Трофимов, держа ружье одной рукой, — то при срыве пальца с отведенного назад курка выстрел вполне возможен. Значит, Трофимов говорит правду: выстрел был непроизвольным.

Но как же был ранен Кудрявцев? Криминалисты отыскали примеры, когда дробь или картечь ранила людей, стоявших далеко в стороне. Дело в том, что дробь и картечь отнюдь не единый снаряд. Каждая дробинка и картечина в полете имеют свою траекторию, летят с разной скоростью, а в полете иногда сталкиваются друг с другом, рикошетируют и изменяют направление.

Это было установлено при отстрелах по мишеням из бумажных полотнищ. В двух случаях результат получился неожиданным… При максимальном разлете картечи в диаметре 75 сантиметров одна из них отклонилась от центра на полтора метра, а вторая — на четыре.

Именно так и случилось, когда Трофимов выстрелил в сторону сараев: две картечины отделились от основного снопа и полетели вправо. Ранение Кудрявцева оказалось делом случая.

Западного читателя, привыкшего к сенсациям на страницах прессы, удивить нелегко. Для него стали обычными нескончаемые сообщения об убийствах, угонах автомобилей, вооруженных нападениях. Внимание привлекает что-нибудь уж сверхнеожиданное, оригинальное или сверхсмелое, когда газетные заголовки кричат: «Преступление века», «Ограбление, которого не было в истории» и т. д. Быть может, поэтому скромное известие о нападении на автофургон с золотом в Лондоне не вызвало особого интереса. Криминалисты же не могли пройти мимо него. Уж они-то сумели оценить одну небольшую деталь: грабители воспользовались газовыми пистолетами, и охранники на несколько часов потеряли сознание.

Специальные смеси в патронах пытались применить уже давно. Сначала использовали тертый перец, опилки, табак или тщательно измельченные зерна дурмана. Попадая на роговицу глаз, такая смесь вызывала временную слепоту. Патроны, наполненные песком, причиняли серьезные физические травмы. Цель же была совсем иной — не наносить повреждений, а лишь обезвредить преступника, на некоторый срок парализовав его действия.

В 30-х годах оружие самообороны усовершенствовали. В патроны стали вставлять специальные стеклянные колбочки, наполненные сильным ошеломляющим средством. Однако вскоре выяснилось: при выстреле стеклянная колбочка разлетается на множество осколков, которые могут ранить человека. Патроны со стеклянной колбочкой изъяли из обращения.

После второй мировой войны в качестве ошеломляющего средства выступил W-хлорацетофенон. Патроны, начиненные им, приобрели широкую известность. И естественно, попадали нередко совсем в иные руки. Их «гуманные» свойства вполне устраивали преступников. Криминалисты должны были установить, насколько патроны безопасны для жизни и здоровья человека, какие оставляют на коже и одежде следы и можно ли по этим следам безошибочно установить, что применялся именно газовый патрон.

Эксперты из Института криминалистики в Варшаве исследовали патроны из опытной партии польского производства и стандартный американский патрон, содержавшие W-хлорацетофенон.

В обычном состоянии W-хлорацетофенон — твердое тело (порошкообразное или в виде плиток), хорошо растворяется в органических соединениях и совершенно не растворяется в воде. Вместе с порохом и прокладкой он помещается в металлической гильзе газового патрона.

Исследователей интересовало, с какой скоростью расходится газовое облако и какова сфера его действия, на каком расстоянии наблюдается ошеломляющее действие патрона, в каком радиусе рассеиваются порошинки при различной дистанции, когда наблюдаются следы окопчения, как ведут себя после выстрела бумажная и пробковая прокладки, не оставляют ли они на преградах какие-либо дополнительные следы.

На завершающем этапе экспериментов мишенью служили кролики и люди (разумеется, экспериментаторы!).

Кролики довольно спокойно перенесли W-хлорацетофенон.

«Реакция человека, — писали польские криминалисты, — протекает несколько иначе. Газовое облако вызывает очень сильную боль — жжение в глазах, что приводит к инстинктивному закрыванию век. Это состояние длится более 10 секунд. Боль так сильна, что человек выпускает из рук предметы, которые он держал, и хватается обеими руками за лицо, закрывая его. 1–3 минуты человек не может ничего делать. Врачебное исследование устанавливает гиперемию и отек глазных яблок, слизистые выделения из носа. В то же время в течение 5–15 минут отмечаются симптомы раздражения дыхательных путей (кашель, удушье). Симптомы полностью исчезают через 5–15 минут. Газ осаждается в тканях одежды потерпевшего, что удлиняет срок его действия. Не все люди реагируют на действие W-хлорацетофенона одинаково. У некоторых симптомы раздражения слизистых оболочек выступают очень сильно даже при весьма малых концентрациях действующей субстанции, у других же пребывание в газовом облаке даже в течение нескольких минут не вызывает появления симптомов раздражения слизистых оболочек».

И следовал вывод: «Современные патроны к револьверам и пистолетам либо специальному оружию, содержащие W-хлорацетофенон, бесспорно, являются эффективным парализующим средством, исключающим в принципе возможность оказания эффективного сопротивления или совершения побега в течение нескольких минут. Эффективность действия патрона зависит от расстояния, с которого произведен выстрел (однако, не далее 4–5 метров), а также от качества и величины патрона».

Рудольф Лепп в 1917 году штурмовал Зимний дворец и собирался строить новую жизнь. Но на его родине восстановились прежние порядки. В буржуазной Эстонии Лепп преподавал физику в одном из привилегированных учебных заведений, однако вскоре его уволили за участие в первомайской демонстрации.

Еще в петербургской гимназии Лепп поражал учителей знанием математики, физики и химии. Теперь оставшись безработным, он занялся изобретательством. Его фантазия вторгалась в самые неожиданные области. Сначала появилась «вечная спичка», которую немедленно купил знаменитый фабрикант Крейгер. Затем — синхронная система электросвязи в приборе, который управлял зенитным огнем. Это изобретение приобрела швейцарская фирма, и оно принесло Леппу всемирную славу. Через два года Лепп усовершенствовал винт для самолета, ограничивающий скорость при пикировании. Авиация была давней страстью Рудольфа Леппа. В небольшой лаборатории, не имея возможности ставить сложные и дорогостоящие опыты, он создавал поразительные по своей дерзости проекты. Только сейчас некоторые из идей Леппа осуществились на практике.