Иван Козочкин - Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования

3) касающуюся разведывательных сообщений Соединенных Штатов или какого-либо иностранного государства; или

4) полученную путем передачи разведданных из сообщений любого государства, зная, что она была получена таким образом, – карается лишением свободы на срок до 10 лет и (или) штрафом.

Разглашение закрытой информации может быть осуществлено различными действиями, в частности предоставлением доступа неуполномоченному лицу, т. е., в принципе, также, как указано в п. “d” ст. 793. Но важно отметить, что такое разглашение может быть осуществлено любым лицом, а не только владеющим такой информацией на законном основании.

За совершение действий, указанных в ст. 798, также предусматривается конфискация имущества, которая производится по правилам, предусмотренным в ст. 794.

В связи с рассмотрением норм об ответственности за шпионаж нельзя не коснуться Закона «О наблюдении за иностранной разведкой» 1978 г., тем более что в некоторых из рассмотренных выше статьях содержится ссылка на этот Закон. [1311]

Он регулирует вопросы установления наблюдения за лицами, подозреваемыми в шпионской деятельности против США и процедуры получения разрешения на проведение соответствующих оперативных мероприятий. Этот Закон – нематериально-правовой в своей основе – подвергается критике как недемократичный, нарушающий права и свободы, прежде всего за то, что он предусматривает создание специального, тайного суда. [1312]Такой суд формируется Председателем Верховного суда США из числа судей 1-й инстанции. В его компетенцию входит рассмотрение обращений с просьбой о выдаче судебных приказов, разрешающих установление электронной слежки за определенными лицами. Процедура в этом суде носит закрытый характер, а все рассматриваемые в нем документы считаются секретными, не подлежащими разглашению. Это, по мнению большинства критиков данного Закона, является нарушением Конституции США. «Со времени принятия Закона в 1978 г. тайный суд получил 7539 обращений для санкционирования электронной слежки в США. Во имя национальной безопасности суд санкционировал все, кроме одного обращения Министерства юстиции от имени ФБР и Агентства национальной безопасности. Каждое из этих решений принималось в режиме секретности; ни сами приказы, ни позиции суда, ни запись судебных заседаний не были обнародованы. АСГС не удалось обнаружить ни одного случая, когда бы объект слежки смог ознакомиться с первоначальным обращением. Лица, подвергшиеся прослушиванию, также не имели возможности прочитать расшифровки записей с тем, чтобы могли представить свои объяснения». [1313]

Американское законодательство об ответственности за шпионаж, как видно из изложенного выше, отличается не только казуистичностью, но и другими более существенными недостатками – нечеткостью и неточностью используемых в нем понятий.

«Устраняются» они судебной практикой. Например, толкованием «системы национальной обороны» занимался Верховный суд США, рассматривая в 1941 г. дело Горина. [1314]Последний, будучи советским гражданином, действовал как агент советской разведки. Он получил от Салича, американского гражданина, но русского по происхождению, который работал в американской военно-морской разведке и имел доступ к секретной информации, около 50 отчетов о шпионской деятельности Японии в США. Оба были признаны виновными судом 1-й инстанции в получении документов, связанных с системой национальной обороны. [1315]Несмотря на то, что Апелляционный суд приговор оставил без изменения, дело попало в Верховный суд. Основной аргумент защиты – неконституционность Закона о шпионаже, так как в силу его неопределенности, прежде всего касающейся понятия «система национальной обороны», он нарушает принцип надлежащей процедуры.

Рассматривая дело, Верховный суд согласился с определением системы национальной обороны, предложенным государственным обвинением: «Система национальной обороны – это общая концепция, включающая ряд сопутствующих значений, относящихся к военным и военно-морским учреждениям и прочим сферам национальной обороноспособности». [1316]Совершенно очевидно, что такая дефиниция, во-первых, страдает неясностью, а во-вторых, значительно расширяет понятие «национальная оборона».

Несколько позже окружной суд, рассматривая дело Хейна, изучал вопрос о том, может ли обвинение в шпионаже базироваться на информации, доступной широкому кругу лиц. Обвиняемый еще в начале Второй мировой войны снабжал Германию данными о состоянии американской авиационной промышленности. Эти сведения были получены им из «источников, которые были на законном основании доступны любому, кто задался бы целью найти их и проанализировать». [1317]Суд пришел к выводу, что информация, которую государство никогда не держало в тайне, не может быть основанием для обвинения в шпионаже. [1318]

По сути, к прямо противоположному выводу пришел федеральный суд 4-го округа, рассматривая в 2000 г. апелляцию по делу супругов Скилакоут и Стэнд, которые судом 1-й инстанции были признаны виновными в сговоре с целью передачи оборонной информации (п. “а”, “с” ст. 794), попытке ее передачи (п. “а” ст. 794) и в получении ее (п. “b” ст. 793). [1319]

Скилакоут занимала ответственный пост в Министерстве обороны и имела доступ к закрытой информации. Супругов длительное время подозревали в шпионаже – сначала в пользу ГДР, а затем СССР. За ними велась слежка на основании вышеупомянутого Закона 1978 г.

Обвиняемые утверждали, что информация, переданная подставному агенту, не являлась секретной и что подобная информация была ранее обнародована в СМИ, в частности опубликована в газете «Нью-Йорк таймс». В связи с этим суд должен был ответить на вопрос: является ли информация, доступная для общественности, тем не менее, относящейся к национальной обороне, если ее не обнародовало само правительство? Как правильно отмечает E. Богданова, суд дал на этот вопрос парадоксальный ответ: если правительство само не обнародовало соответствующие документы, они считаются секретными, несмотря на то, что содержащаяся в них информация может стать известной общественности из других источников. [1320]Дело Скилакоут приобрело скандальную известность в связи с тем, что, помимо сомнительной мотивировки, приговор (ее – к 22 годам тюремного заключения и к 17 годам – ее мужа) был основан на обвинении в преступлении, которое фактически спровоцировали спецслужбы. [1321]

В связи с рассмотрением дел о шпионаже нельзя не упомянуть печально известное дело супругов Розенберг, которые были казнены в годы «холодной войны» 50-х гг. прошлого века за сговор с целью передачи иностранному государству (СССР) в военное время атомных секретов и другой военной информации. Сравнительно недавно американские власти как будто признали, что вынесенный Розенбергам смертный приговор – судебная ошибка!