Валентин Ковалев - Крупнейшие уголовные дела XX века в США

Вот такого рода «секретными» материалами, по утверждению Чемберса, и снабжал его подсудимый Элджер Хисс. Но даже если отвлечься от их содержания, то все равно возникает вопрос: а почему свидетель не передал полученные документы по назначению — неким «русским агентам», о которых он твердил на суде? Почему хранил долгие годы, и что это за документы — бесполезные в силу своей общедоступности для иностранной разведки, но вполне пригодные для возбуждения уголовного преследования за отрицание факта их передачи? Эти вопросы были поставлены адвокатами Хисса, но обвинение не позаботилось дать на них ответ, а судья не настаивал.

В качестве свидетелей защиты на судебном следствии выступили видные представители политической элиты Соединенных Штатов. О несомненной лояльности подсудимого говорили Государственный секретарь Дин Ачесон, сенатор Эддай Стивенсон, члены Верховного суда Феликс Франкфуртер и Стэнли Рид. Попытки обвинения доказать факт принадлежности Элджера Хисса к Коммунистической партии США не увенчались успехом. Запутался в своих показаниях на этот счет и Чемберс. Так, в начале процесса он поведал суду, что лично принимал у Хисса членские взносы, причем делал это регулярно «один раз в месяц в течение двух лет». Однако далее он незаметно для себя изменил показания; теперь он утверждал: за все время это случилось лишь «однажды», а быть может, «два-три раза» [169] Jaszunski Gr. Op. cit. S. 270. .

Данный пример, свидетельствующий о противоречиях в показаниях Чемберса, — не единственный. В конечном счете они стали столь вопиющими, что судья Сэмюэль Кауфмен вынужден был констатировать:

— Я насчитал девятнадцать весьма существенных противоречий в показаниях, которые свидетель Чемберс дал на заседаниях большого жюри и здесь, на судебном следствии [170] Ibidem. S. 313. .

Немалый интерес присутствующих в зале судебного заседания вызвали представленные защитой данные о личности свидетеля Виттакера Чемберса. Выяснилось, что он находится на постоянном учете в психиатрической клинике, покушался на самоубийство. Выступивший на процессе судебный эксперт Карл Бинджер, преподаватель клинической психиатрии Корнелльского университета, показал:

— В данном случае мы имеем дело с ярко выраженной патологической личностью, которой присущи бурное воображение и фантазия, любовь ко всему секретному, таинственному, к постоянной смене имен.

Это же мнение разделил и другой видный психиатр — Мейер Зелигс, который охарактеризовал показания Чемберса, положенные в основу обвинения Хисса, как результат «психопатической фобии» [171] Цит. по кн.: Геевский И. А., Червонная С. А. Указ. раб. С. 65. .

Итак, казалось бы, все ясно. Пять недель судебного разбирательства, во время которого были заслушаны около ста свидетелей и исследовано более 400 вещественных доказательств, не подтвердили выводов обвинения. Это было совершенно очевидно даже для представителей тех слоев населения, которые поддерживали развязанную в стране травлю коммунистов и инакомыслящих.

После полудня 7 июля 1949 г. двенадцать присяжных заседателей удалились в совещательную комнату для вынесения вердикта. Поздно вечером старшина присяжных сообщил судье, что к единогласному решению членам жюри прийти не удается. Сэмюэль Кауфмен предложил совещание продолжить и запер их в специальном помещении на ночь. У дверей встала охрана. Прошли сутки. Когда, наконец, изрядно уставшие присяжные появились в зале судебного заседания, выяснилось, что согласовать свои позиции и прийти к единому мнению они так и не смогли. В сложившейся ситуации дальнейшее продолжение обсуждения судья Кауфмен счел излишним, и властью, предоставленной ему федеральным уголовно-процессуальным законодательством, принял решение распустить весь состав жюри.

Что же произошло в совещательной комнате? Ответ на этот вопрос мы вряд ли когда-нибудь получим, поскольку ход совещания присяжных не протоколируется, а члены жюри обязаны держать его в тайне. Однако в печати промелькнули сообщения о том, что четверо присяжных выступали за вынесение оправдательного вердикта, столько же требовали осуждения подсудимого, остальные колебались [172] Jaszunski Gr. Op. cit. S. 332. . В связи с этим желтая пресса обрушилась с нападками на жюри, досталось и судье Сэмюэлю Кауфмену, который, по ее мнению, не оправдал возлагавшихся на него надежд.

Второй судебный процесс по делу «Соединенные Штаты Америки против Элджера Хисса» начался 17 ноября 1949 г. и по своему сценарию во многом напоминал первый. Вместе с тем имелись и различия. На этот раз председательское кресло занял судья Генри Годдард. Он слыл человеком твердым, бескомпромиссным и не склонным к либеральным жестам в адрес коммунистов и других «подрывных элементов». Весьма своеобразным оказался состав присяжных заседателей. Среди них не было ни одного рабочего, ни одного представителя технической или творческой интеллигенции. На скамье жюри сидели четыре клерка и восемь домашних хозяек.

Перед ними предстала новая свидетельница со стороны обвинения — Эдит Мурри. Она показала, что в 30-х годах служила прислугой в доме Виттакера Чемберса в Балтиморе и неоднократно встречала там чету Хиссов, с которыми ее хозяин поддерживал дружеские отношения. По замыслу обвинения, это показание должно было опровергнуть заявление подсудимого о том, что ни он, ни его жена Присцилла никогда не бывали в доме Чемберса. Однако во время перекрестного допроса свидетельницы выяснилась любопытная деталь. Как оказалось, накануне суда сотрудники ФБР организовали ей встречу с Чемберсом и только это позволило свидетельнице после длительных колебаний «вспомнить», что она когда-то служила у него. Но вот что удивительно: если Эдит Мурри столь трудно и мучительно вспоминала своего бывшего хозяина, то гостей его она назвала сразу и без малейших колебаний.

Уже после процесса выяснилось, что свидетельница Э. Мурри никогда не проживала по тем адресам, которые она сообщила в суде, а в доме Чемберса в указанный период времени вообще не было прислуги [173] Ibidem. S. 332. .

Далее обвинитель Томас Мэрфи заявил, что располагает доказательствами, которые позволяют прояснить подробности технологии изготовления копий документов, представленных Чемберсом. По словам обвинителя, они были отпечатаны на принадлежащей Хиссам пишущей машинке фирмы «Вудсток». Однако экспертиза не подтвердила столь категоричного утверждения обвинителя. В связи с наличием как совпадающих, так и принципиально отличных индивидуальных признаков отпечатанного текста и шрифта машинки эксперт ограничился лишь вероятностным выводом о возможности их соответствия, уклонившись от однозначного вывода об их идентичности.