Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

Но какие требования предъявлять к государству в тех ситуациях, когда свидетель отсутствует, хотя, в принципе, его можно было либо разыскать, либо, если его местонахождение известно, доставить силой?

У Суда нет готового ответа на этот вопрос. В деле «Hulki Güneç v. Turkey» (постановление от 19 июня 2003 года) заявителя обвиняли в том, что он участвовал в перестрелке с жандармами. Основными свидетелями были сотрудники жандармерии (внутренних войск), которые опознали заявителя по фотографии как одного из участников вооруженного столкновения. В суд жандармов не вызвали по тем соображениям, что путешествовать по дорогам было небезопасно [377] Дело происходило в турецкой части Курдистана, где обстановка была достаточно напряженная, как в свое время в Чечне. . Как следует из рассуждений Европейского суда, его не убедил аргумент правительства: хотя Суд признал, что доставление свидетелей в суд могло быть сопряжено с некоторыми сложностями в связи с общей ситуацией в регионе, это не делало их личный допрос в суде невозможным. Данный пример показывает, что транспортные трудности и даже общие соображения безопасности не будут восприниматься Судом как серьезный аргумент, оправдывающий не-вызов свидетеля в суд.

Сложнее со свидетелями, уехавшими за границу. В деле «Pedersen v. Denmark» (постановление от 14 октября 1992 года) один из важных свидетелей был сообвиняемым заявителя и дал признательные показания, это явилось основанием для рассмотрения обвинения против него в отдельном процессе, в результате чего он получил небольшой срок и по его отбытии был выслан из страны. Когда пришло время рассматривать дело самого заявителя, свидетель, естественно, отказался приезжать в Данию, и прокуратура вынуждена была основываться на его письменных показаниях. Однако Комиссия не стала винить в этом власти Дании, отметив, что свидетель сам отказался приехать, и вины властей в этом нет. Комиссия далее отметила, что показания этого свидетеля не были единственным доказательством в деле заявителя (там были еще и распечатки его телефонных переговоров) и вообще заявитель не настаивал на вызове этого свидетеля в суде первой инстанции. «По сумме факторов» это дело было признано неприемлемым. При этом непонятно, было бы решение Комиссии таким же, если бы заявитель настаивал на вызове свидетеля и если бы свидетель был бы действительно ключевым. Как бы то ни было, можно сказать, что аргумент «свидетель за границей» может быть очень привлекательным для правительства. Так, в деле «Klimentyev v. Russia» (постановление от 16 ноября 2006 года) Европейский суд удовлетворился тем фактом, что «заграничным» свидетелям высылались повестки, они отказались явиться и у российского суда не было возможности подвергнуть этих свидетелей приводу [378] См. также дело «X. v. Austria» (постановление от 1 июня 1972 года), в котором Европейская комиссия оценила отсутствие международных соглашений, позволяющих вызвать свидетеля, проживающего за рубежом. .

Вместе с тем Европейский суд не будет рассматривать такого рода жалобы слишком формально. В деле «Vladimir Romanov v. Russia» (постановление от 24 июля 2008 года) российский суд решил огласить показания свидетеля, который был за границей, но должен был вернуться через пять дней. Российский суд не выяснил у сторон их мнение относительно возможности оглашения показаний, а сразу зачитал их, указав, что свидетель не явился по уважительной причине. В этом деле Европейский суд нашел нарушение статьи 6, § 1: хотя в какой-то момент свидетель и отсутствовал по «уважительной причине», непонятно, почему нельзя было его допросить после его возвращения.

Следует отметить, что статья 281, ч. 2, п. 3, УПК РФ разрешает суду огласить показания свидетеля, не имея на это согласия обеих сторон, в случае «отказа потерпевшего или свидетеля, являющегося иностранным гражданином, явиться по вызову в суд».

Наверное, эта формулировка не очень удачна. Иностранный гражданин может проживать постоянно на территории России, и в этом смысле мы не видим больших проблем в доставлении его в суд. В то же время российский гражданин может постоянно проживать на территории другого государства, и в этом случае доставка его в суд затруднительна. Видимо, эту норму следовало бы сформулировать с привязкой не к гражданству, а к фактическому местонахождению на момент слушания дела.

Одной из распространенных причин, по которым свидетеля не удается опросить, является его страх перед подсудимым. В этой ситуации свидетель или исчезает, или требует защиты для себя — в форме анонимности или иных гарантий, которые могут предоставить власти (впредь до включения в систему защиты свидетелей).

Очевидно, что в тех случаях, когда допросить свидетеля в нормальных условиях на суде невозможно именно по этой причине (страх перед подсудимым), подсудимый, по сути, манипулирует процессом в своем интересе и явно незаконными методами. В Англии согласно Закону об уголовном судопроизводстве [379] Criminal Justice Act of 2003, s. 116 (2)-e. можно использовать письменные показания свидетеля, если он отказывается давать показания на суде из-за серьезно обоснованного страха перед подсудимым. Допуск письменных показаний свидетеля, данных на следствии в таких обстоятельствах, кажется разумным.

Вместе с тем суды должны установить, действительно ли отказ от дачи показаний связан со страхом перед подсудимым, насколько этот страх обоснован в обстоятельствах дела и, наконец, нет ли способов, с одной стороны, устранить угрозу свидетелю и, с другой — обеспечить максимальное соблюдение прав защиты.

В деле «P.S. v. Germany» (постановление от 20 декабря 2001 года) заявитель, учитель музыки, был обвинен в совершении действий сексуального характера в отношении своей малолетней ученицы во время частного урока. Обвинение и приговор строились на показаниях матери, которой девочка призналась в том, что произошло, а также на показаниях полицейского, который допрашивал девочку после инцидента. Ходатайство защиты о допросе в процессе самой предполагаемой жертвы было отклонено на том основании, что это причинит ей серьезный психический вред и помешает забыть о пережитом. Кроме того, суд первой инстанции решил не проводить психологическую экспертизу девочки на том основании, что судья, который часто разбирал семейные дела, имел достаточное представление о том, когда дети лгут, а когда говорят правду.

Суд апелляционной инстанции, рассматривая дело, все-таки провел экспертизу, в рамках которой психолог поговорил с девочкой и пришел к выводу, что она не лжет. Более того, психолог заключил, что ее вызов и допрос в суде могут существенно повредить ее здоровью.