Юрий Антонян - Психология убийства

Таким образом, согласно упомянутым авторам, чувство вины не может быть понято, только если исходить из индивидуальной истории данного человека, и объяснительная конструкция неизбежно должна опираться даже не на историю, а на предысторию рода, на отзвуки первобытного человека. Развитие цивилизации, по Г. Маркузе, все еще определяется ее архаическим наследием, и это наследие охватывает не только предрасположенности, но также и содержания, следы памяти о переживаниях прежних поколений. Чувство вины рассматривается здесь в качестве решающего психологического момента, отделяющего первобытную орду от цивилизации и кладущего ей начало. Важность чувства вины заключается в том, что оно становится внутренним свойством человека и регулятором его поведения, поскольку сохраняет главные запреты, ограничения и отсрочивает удовлетворение. На этом стоит цивилизация.

Эти мысли подводят к естественной необходимости различения роли чувства вины в истории человечества и становлении цивилизации и его же роли в жизни отдельного человека. Говоря об этом втором уровне, который в данной работе интересует меня прежде всего, нужно отметить, что чувство вины не следует выводить главным образом из эдиповых ситуаций (вообще эдипов комплекс чудовищно преувеличен 3. Фрейдом), поскольку в жизни человека должны быть и другие ситуации, которые неизбежно могли породить самоупрек, сознательный или неосознанный. Следовательно, важно выделить онтологический, индивидуальный уровень рождения и функционирования чувства вины. У конкретного индивида это не только совокупность интериоризированных, усвоенных им правил и запретов, но и то, что может вызывать у него угрызения совести в связи с тем, что он их нарушил.

Иногда переживания вины весьма туманны и неопределенны, поскольку человек не понимает, что, собственно, его мучает, поскольку обстоятельства, в той или иной мере связанные с каким-нибудь важным запретом, могли иметь место в далеком прошлом, например, в детстве, и были вытеснены. Это может порождать тревожность, которая тем выше, чем непонятнее причина появления чувства вины. Тот, кто активизирует переживания, связанные с чувством вины, рискует стать объектом агрессии данного лица. При этом чем тяжелее переживания вины, чем больше они затрагивают наиболее значимые представления индивида о самом себе и снижают его самооценку, что всегда тяжело, тем вероятнее насилие. Дело в том, что в определенных случаях человек не может принять самого себя, поскольку снижается его самооценка, его начинают мучить поиски причин такой внутриличностной ситуации и выхода из нее.

Одним словом, наказан может быть тот, кто демонстрировал данному человеку, что он плох потому, что нарушил какую-то очень важ-ную норму, или действовал, не принимая во внимание очень существенный запрет, который он декларировал сам для себя.

Очень остро переживал чувство вины Позднышев — герой рассказа Л. Толстого "Крейцерова соната". По-видимому, данное переживание относится к числу ведущих мотивов поведения этого литературного персонажа, в первую очередь убийства жены. Обстоятельные, часто гневные и обличительные размышления Позднышева о сексуальной жизни людей отражают идейные и нравственные позиции и искания самого Л. Толстого, о чем он прямо поведал в своем послесловии к рассказу. Но эти же размышления раскрывают мучения Позднышева по поводу своей вины перед женщинами, имея в виду прежде всего плотский, сексуальный аспект. Причем все связанные с этим психотравмирующие переживания носят исключительно бессознательный характер, он ни разу о своем чувстве вины не сказал прямо, но тем не менее постоянно, хотя и очень приглушенно, звучит горький упрек самому себе.

И до женитьбы Позднышев был склонен к серьезным самообвинениям в связи со своей сексуальной жизнью. С самого начала семейные отношения у него стали складываться весьма неудачно, что он был склонен приписать своим неправедным добрачным сексуальным связям. Это способствовало и усилению чувства вины, и концентрации, персонификации такого чувства на жене. Враждебное отношение к ней возникло и спонтанно развивалось постольку, поскольку она все время демонстрировала ему его вину, и ее убийство носило субъективный смысл уничтожения психотравмирующего фактора.

Именно это я считаю действительным, хотя и бессознательным мотивом совершенного Позднышевым убийства, а отнюдь не ревность на фоне постоянно нарастающей неприязни и даже вражды между супругами. К этой мысли подводит, быть может, и не желая того сам Л. Толстой: никаких объективных, видимых данных измены жены у Позднышева не было, она лишь ужинала со скрипачом у себя дома в отсутствие мужа, правда, в поздний час. Отнюдь не случайно, что поведение Позднышева на суде было понято так, что он хотел реабилитировать честь жены.

Весьма информативны в свете сказанного следующие слова в рассказе убийцы: "Если бы явился не он, то другой бы явился. Если бы не предлог ревности, то другой". Я особенно выделяю слова "если бы не предлог ревности, то другой", поскольку они свидетельствуют о том, что у него сформировалось устойчивое желание уничтожить жену (об этом же говорит и она: "Добился своего, убил..."), для чего был достаточен любой повод. Это желание возникло только из-за переживания чувства вины.

Сам Л. Толстой говорит устами Позднышева, Л. Толстой, которого мучило чувство вины и в аспекте общения с женщинами. Это отчетливо вытекает из "Послесловия к "Крейцеровой сонате", отсюда призыв писателя даже к супругам заменить плотскую любовь "чистыми отношениями сестры и брата". Его вообще всегда мучило чувство вины, и это во многом определяло его размышления и сомнения, мощно стимулировало его поступки, особенно во второй половине жизни, в том числе последний трагический уход из дома. Чувство вины по отношению к женщинам совсем необязательно должно было появиться в результате донжуанского поведения самого Л. Толстого, даже если оно имело место. Вина могла бессознательно ощущаться им как следствие грехов всех мужчин перед всеми женщинами, но персонифицированных в нем самом. Если чувство вины это не только то, что пережито конкретным человеком, пусть и в далеком детстве, но и всем человечеством и сохранилось в архаичных слоях психики, почему не предположить, что такой механизм мог действовать и в данном случае.

В ситуации с Позднышевым, как и в других аналогичных историях, не имеет значения, обоснованы ли, жизненны ли те ценности, которые данный персонаж определил для себя как исключительно важные. Главное, чтобы они представлялись ему таковыми. Непонятно, конечно, почему у Позднышева сформировался запрет на сексуальную жизнь. Вполне можно предположить, что связанное с ней чувство вины у Позднышева есть следствие эдиповой ситуации, выражаясь в терминах 3. Фрейда и Г. Маркузе.