Юрий Антонян - Психология убийства

В 80-х годах Е. Г. Самовичев и я исследовали репрезентативную группу убийц с помощью шестнадцатифакторного личностного опросника Кеттелла. У 71% из них наиболее выраженным оказался фактор, обозначаемый как "склонность к чувству вины". Это, казалось бы, противоречит распространенному мнению о том, что у таких людей снижена способность к переживанию чувства вины. Но это противоречие лишь внешнее, поскольку непризнание вины имеет смысл психологической защиты от внешнего обвинения, нежелания осознать себя виновником наступивших последствий.

Во втором же случае оценивается не отношение к своему поступку, а определенная личностная черта. Р. Кеттелл понимал ее как способность переживать чувство вины после совершения поступка. Я думаю, что соответствующее переживание, которое чаще бывает неосознанным, представляет собой упречное в целом отношение человека к самому себе по поводу нарушения, уже совершенного или еще только возможного, какого-либо запрета. Из этого чувства человек черпает ответы на различные импульсы и влечения, оно может возникнуть при одном лишь помысле совершить что-то, что субъект считает постыдным и предосудительным.

Для убийц переживание вины скорее реакция не слабость собственных сдерживающих, контролирующих психических механизмов, но не реакция на внешнее обвинение. Люди с высокой склонностью к чувству вины находятся в постоянном конфликте со сдерживающим влиянием своих моральных убеждений. В связи с этим для них любой безнравственный шаг, убийство в том числе, весьма травматичен. Поэтому отрицание своей вины в совершенном выступает в качестве психологической защиты от очевидности своей нравственно-психологической несостоятельности.

Чувство вины первоначально формируется в семье. Если ребенку свойственно переживать это чувство, то это означает, что у него образованы определенные представления о должном, допустимом или недопустимом, т.е. нравственные ориентации и ценности. Поэтому в нашем с Е. Г. Самовичевым исследовании обеим группам респондентов (убийцам и правопослушным) был задан вопрос: "Если вы совершали какой-либо проступок в детстве, то часто ли испытывали при этом чувство вины?" Результаты опроса показали, что названное чувство более свойственно правопослушным гражданам, чем преступникам. Так, почти всегда его переживали 52% будущих убийц и 70% правопослушных людей, очень редко соответственно 11,5 и 3,0%, никогда — 9,5 и 0,7%. Поэтому есть основания думать, что среди убийц намного больше тех, кто, сознавая свое действие как тяжкий проступок, при этом не испытывает вины. Здесь есть знание нарушения некоторой нормы, но нет переживания этого нарушения.

Исследование показало также, что для правопослушных респондентов характерна связь чувства вины с повышенной чувствительностью к телесным наказаниям, а для убийц — к словесным упрекам. Отсюда можно сделать осторожный вывод о том, что убийцы меньше идентифицированы со своим телесно-физическим статусом, а это проявляется в том, что действия, направленные против тела, не воспринимаются ими как ущерб личности. Возможно, что такое отношение к телу проецируется на жертву и это обстоятельство способствует посягательству на нее. Оно же, по-видимому, является одной из причин того, что некоторые насильственные преступники склонны совершать самоповреждения, а некоторые убийцы после убийства кончают жизнь самоубийством.

Как показало названное исследование, в детстве к убийцам телесные наказания применялись чаще, чем к правопослушным людям. Однако эти наказания неадекватны переживаемому ребенком чувству вины, а поэтому не снимают его. Еще более важен тот факт, что у убийц не обнаружено субъективного чувства самонаказания, т.е. чувство вины не является переживанием нарушения некоторого внутреннего запрета, что должно прививаться семейным воспитанием. Скорее это следствие нарушения запрета чисто внешнего, что порождает убеждение опрошенных в необходимости большего наказания в детстве. Скорее всего, это убеждение представляет собой не потребность в наказании, а потребность в контакте с родителями, причем эта потребность в контакте именно словесном, так как телесные наказания, как было замечено, у этих детей чувства вины не снимают.

У правопослушных респондентов наблюдается противоположная картина: с возрастанием интенсивности переживаний чувства вины у них снижается потребность в усилении частоты наказаний со стороны родителей. Здесь в структуру чувства вины включено чувство самонаказания, самоосуждения, что свидетельствует о сформированности соответствующих внутренних запретов и компенсирует необходимость в наказании извне.

Был осуществлен корреляционный анализ чувства вины у убийц с другими чувствами — страдания, стыда и страха. Оказалось, что наиболее тесная связь существует между чувствами вины и страха. Это означает, что, если убийца достаточно остро переживает чувство вины, у него резко снижается интенсивность чувства страха, т.е. порог чувствительности к опасности. Снижение упомянутого порога не только затрудняет предвидение возможности оказания сопротивления со стороны потерпевшего или очевидцев. Он не ощущает также неотвратимости кары, не испытывает страха перед наказанием, что активизирует его агрессивные действия. Это означает, что состояние, в котором убийцы остро переживает свои уже совершенные или потенциально возможные "неправильные", запретные действия, легко может приводить к их совершению. Если же у некоторых убийц интенсивность чувства страха высокая, то это понижает порог чувствительности к виновным действиям и тем самым резко облегчает их совершение. Это согласуется с приведенным выше утверждением, что характерной чертой убийц является ощущение опасности извне и постоянная готовность ее отразить.

Среди убийц связь чувства вины с чувством стыда слабая, хотя переживание вины, казалось бы, должно порождать переживание стыда. Противоположная картина зафиксирована среди обследованных правопослушных граждан: у них переживание чувства вины, как правило, сопряжено с ясным осознанием предмета вины, т.е. с осознанием собственных действий как виновных. У убийц хотя и низкая, но положительная связь чувства вины с переживанием стыда свидетельствует о том, что совершение виновных действий порождает у них хотя и слабо выраженную, но все же имеющую место тенденцию уйти от обнаружения своей вины другими. Ведь чувство стыда есть не что иное, как ситуация, в которой человек боится, чтобы нечто не стало достоянием гласности и не вызывало бы осуждения других в виде насмешки, презрения и т.д. Стыд позволяет человеку ориентировать свое поведение на нормы общественной морали, соизмеряя с ними возможную степень открытости своей личности, давая себе оценку.