Андрей Морозов - Международно-правовые модели Европейского Союза и Таможенного союза: сравнительный анализ

В отношении вопросов применения норм международного права во внутригосударственной правовой системе авторами коллективной монографии «Международное право и национальное законодательство» справедливо подчеркивается, что международное право предусматривает правило, согласно которому непосредственный порядок реализации международных обязательств in foro domestico (т. е. внутри государства) должен определяться национальным правом.

Не менее важное практическое значение в этом контексте имеет вопрос относительно места (ранга), предоставляемого международно-правовым положениям в нормативной иерархии национального правопорядка. Общепринято, что как сам механизм реализации международно-правовых обязательств во внутреннем праве, так и вопрос иерархичности, а в более широком контексте – взаимосвязь между обоими правовыми порядками – является, по большому счету, прерогативой конституционного права [369]. В данном контексте интересно заметить, что в некоторых иностранных государствах подобный механизм принятия парламентом ad hoc решений об установлении внутренней правовой иерархии отдельных нормативных актов получил законодательное закрепление. В частности, Федеральная конституция Австрии предусматривает принятие так называемых конституционных законов (Bundesverfassungsgesetz) по процедуре, аналогичной внесению изменений в основной закон страны. Одобренным таким образом как федеральным законам (или отдельным частям законов), так и международным договорам (или же их отдельным положениям) автоматически придается юридическая сила конституционных положений [370].

Говоря о международных договорах Российской Федерации в правовой системе Российской Федерации, необходимо сразу отметить важность анализа этого вопроса с учетом положений ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, согласно которой «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

С. Ю. Марочкин справедливо отмечает, что «со времени принятия Конституции РФ 1993 г. сложилась широкая, разветвленная и устойчивая система использования и применения в практике (суды, прокуратура, иные виды правоприменительных органов, адвокаты, граждане) международных обязательств России… Закрепленное в качестве одной из основ конституционного строя страны положение об общепризнанных принципах и нормах международного права и международных договорах РФ как составной части правовой системы страны (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ) радикально изменило место и роль международных обязательств в сфере внутригосударственной юрисдикции» [371]. По вопросу о месте, а также о действии международных договоров Российской Федерации в правовой системе Российской Федерации имеется достаточно обширная литература [372].

К вопросу о месте международных договоров Российской Федерации в правовой системе Российской Федерации обращался Верховный Суд РФ в своем постановлении от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» [373], а также постановлении от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» [374].

Высший Арбитражный Суд РФ также не обошел этот вопрос стороной. Проблемы, связанные с применением международных договоров Российской Федерации, были подняты им в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 июня 1999 г. № 8 «О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам арбитражного процесса» [375]. Примета сегодняшнего дня – пишет Т. Я. Хабриева – активное применение судами в Российской Федерации норм международного права, учет решений международных судов [376].

Таким образом, можно заключить, что проблема о месте международных договоров Российской Федерации в правовой системе Российской Федерации затрагивается как законодателем, так и судебной практикой, а также, что вполне естественно, и научным юридическим сообществом. Кроме того, опираясь на указанную выше ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, следует констатировать, что международные договоры Российской Федерации – как и межгосударственные и межправительственные международные договоры, так и международные договоры межведомственного характера – входят в правовую систему России [377]. Для того чтобы международный договор Российской Федерации вошел в правовую систему, необходимо чтобы Российской Федерацией было выражено согласие на обязательность для нее такого договора, а также, чтобы последний вступил в силу.

Что касается способов выражения согласия государства на обязательность для него международного договора, то Венская конвенция совершенно обоснованно устанавливает следующее: «Согласие государства на обязательность для него международного договора может быть выражено подписанием договора, обменом документами, образующими договор, ратификацией договора, его принятием, утверждением, присоединением к нему или любым другим способом, о котором условились» (ст. 11). Положения ст. 11 Венской конвенции законодатель отразил в п. 1 ст. 6 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации».

Основываясь на вышеизложенном, мы установили, что международные договоры Российской Федерации благодаря конституционной норме входят в правовую систему России наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права [378]. По своей природе они занимают обособленное положение в нормативном массиве правовой системы Российской Федерации, функционируют наряду с российским правом, должны толковаться и применяться в свете целей и принципов международного права и конкретного договора, с установленными в нем временны ми, пространственными и субъектными пределами действия, в контексте значения используемых в нем терминов, а не с точки зрения соответствующих ориентиров внутреннего права [379].

Благодаря конституционной «прописке» общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации не вторгаются прямо во внутригосударственный нормативный комплекс, в российское законодательство, а взаимодействуют с ним в правоотношениях, в правоприменительном процессе, в структуре правопорядка [380]. В связи с этим нельзя согласиться с Б. С. Эбзеевым, который считает, что «международные договоры России равны по статусу федеральному закону, обладают приоритетом в применении» [381]. Конституция РФ как раз пошла по иному пути, определив в правовой системе особое место для международных договоров, она ни приравнивала их к законодательству. В качестве примера, когда международный договор приравнен по своей силе и статусу к закону, можно привести Конституцию Турции. В ней сказано, что «международные соглашения, заключенные должным образом, принимают силу закона».