Петер Ханс Тирген - Amor legendi, или Чудо русской литературы

История понятий располагается в поле напряжения между понятым и тем, что необходимо понять. Здесь – содержание слова, которое необходимо понять; здесь же – исследователь истории понятий, который должен понять этот смысл; здесь же – значения слов, которые должны быть поняты; здесь же, наконец, и само понятие, которое требует понятного процесса осмысления. Познаваемое и познанное соотносятся между собой как своего рода противоположные точки амплитуды качелей. Процесс познания познаваемого можно сравнить с хождением по краю пропасти – от данной понятийной величины (познаваемой с большим трудом, возможно даже многосмысленной и переменчивой) через субъективные опции познающего до попытки объективного описания этой величины. Каждое понятие источено коррозией, и каждый исследователь понятий должен постоянно вести борьбу с сократовским «Я знаю, что я ничего не знаю» или по меньшей мере с немощностью сознания. Очень может быть, что он никогда не сможет воскликнуть «Эврика!» [918]. Вместе с тем история понятий (и вновь сошлюсь на описанный Гадамером понятийный мир) обладает огромным потенциалом сопротивления всяческого рода предписанию, авторитаризму и тоталитаризму. Напротив, она является запечатленным эквивалентом мышления в его самой чистой и свободной форме. Мышление, как считает тот же Гадамер, это «приобретение общих понятий» [919]. Перед подобным типом мышления и его понятийным миром тоталитарный режим всегда испытывал чувство страха.

В 2001 г. в Бамберге (Германия) впервые состоялся большой конгресс, посвященный истории русских понятий. Большинство представленных на нем докладов было опубликовано в издании: Russische Begriffsgeschichte der Neuzeit. Beiträge zu einem Forschungsdesiderat / Hg. P. Thiergen. Köln; Weimar; Wien, 2006. 547 S.

Во вступительном слове к этому тому я в качестве его издателя и редактора описал сложное положение истории понятий как науки вообще и в особенности – русской истории понятий (S. XIII–XXIX). Вскоре после этого я написал статью, посвященную проблемам изучения истории русских понятий, которая была опубликована в немецком оригинале на страницах издания: Studia slavica Academiae Scientiarum Hungaricae. 2007. Nr. 52. S. 403–412. Вышеприведенный текст является переводом этой статьи на русский язык.

В этих двух работах я предложил проект русского pendant к немецкому журналу «Archiv für Begriffsgeschichte» («Архив истории понятий», выходит с 1955 г.) и издания русских переводов немецких исследований, посвященных истории понятий, а также соответствующих немецкоязычных энциклопедий. Это предложение в последнее время отчасти реализовано в русских публикациях. Назову следующие издания:

• История понятий, история дискурса, история метафор. Сборник статей под ред. Эриха Бёдекера / пер. с нем. М.: Новое литературное обозрение, 2010. 320 с.;

• Словарь основных исторических понятий. Избранные статьи: в 2 т. / пер. с нем. М.: Новое литературное обозрение, 2014. 1486 с.

Кроме того, назову следующие публикации: Исторические понятия и политические идеи в России XVI–XX века. СПб., 2006; «Понятия о России». К исторической семантике имперского периода. Т. I–II. М., 2012; Эволюция понятий в свете истории русской культуры. М., 2012 (Studia philologica).

Большинство этих публикаций явилось результатом совместных проектов русского издательства «Новое литературное обозрение» и «Deutsches Historisches Institut» («Немецкий исторический институт», Москва; Ингрид Ширле и др.). Каждый исследователь истории понятий может быть только благодарен за эти издания: это подлинные Studia Europea и несомненный гарант того, что отныне история понятий и в России прочно позиционирована как отрасль гуманитарной науки.

При этом центр тяжести лежит на изучении политических, т. е. социально-исторических, понятий, таких как буржуазия, либерализм, нация, гласность, политика, революция, сословная структура . Само собой разумеется, что историки интересуются преимущественно такого рода понятиями и что выдающаяся роль в подобных исследованиях принадлежит большому словарю «Основные исторические понятия» («Geschichtliche Grundbegriffe», O. Brunner, W. Conze, R. Koselleck; 1972–1997). Эта энциклопедия не утратила своего значения до настоящего времени.

Тем не менее не следует забывать, что наряду с «Основными историческими понятиями» существует не менее значительный «Исторический философский словарь» («Historische Wörterbuch der Philosophie», Basel; Darmstadt, 1971–2007. 13 Bd.). Он также заслуживает хотя бы частичного перевода на русский язык. Философские, теологические или правовые понятия, такие как истина, совесть, обязанность, привычка, грех, вина, забота (беспокойство) или свобода имеют более глубокие диахронические корни и распространены несравненно шире, чем политические понятия нового времени. Основополагающие гуманитарные дисциплины – философия (прежде всего!), история языка, классическая филология, теология или юриспруденция – это истинные прародители истории понятий, поскольку история существования этих отраслей гуманитарного знания уходит далеко во времена Античности.

Разумеется, следует признать, что философские понятия по определению труднее постигнуть, нежели специфические понятийные системы определенных исторических эпох, например, новейшей политики и социальной истории. Поэтому не случайно история понятий периодически приходит в соприкосновение с историей идей, историей проблем, историей концептов, историей метафор, историей мотивов и тому подобными ответвлениями фундаментальной гуманитарной науки – границы между ними очень зыбки и текучи. Поэтому узко специализированные на определенных эпохах историки предъявляют истории философских понятий упрек в том, что она имеет «плавающий фокус» («Понятия о России», т. I, с. 35). Действительно, многие такие понятия нуждаются в определенной «эластичности диапазона», как назвал это свойство Ханс Блуменберг [920]. Ориентированные на философию историки понятий стабильно отказываются от «релятивистского историзма» и прочно придерживаются следующей исходной установки: «История понятий, прежде всего, решительно отвергает такое ограничение определения понятий, которое обусловлено историческим фактором» [921]. Следовательно, история понятий использует самые разнообразные смежные области науки [922].

Конечно, это не упрощает проблему. Однако трудно представить себе осмысленную политику и рациональный социальный строй, в основе которых не лежало бы философское понятие «добродетель». Следовательно, для адекватности истории понятия наряду с политическими и социально-историческими дефинициями необходимо предпринять и философское «усилие понятия» (Гегель). В истории русской мысли к этому аспекту истории понятий существует традиционный интерес, который нуждается только в интенсификации и систематизации уже достигнутых результатов. Исследования в области истории понятий, предпринимаемые русскими историками и философами, не должны быть просто соседствующими или даже противоборствующими, они должны стать сотрудничеством. Для этого есть все необходимые предпосылки.