Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

С. 238– Представьте себе я на прошлой неделе сказал при Блоке… – Ал. Блок. – Этот инскрипт был сделан не на книге стихов Блока “Ночные часы” (1911), а на издании: Блок А. Стихотворения. Кн. третья. М., 1916. Правильный и полный текст инскрипта был таким: “Дорогому Николаю Степановичу Гумилеву – автору «Костра», читанного не только «днем», когда я «не понимаю» стихов, но и ночью, когда понимаю. Ал. Блок. III 1919” (126, с. 56). Впервые этот инскрипт был опубликован Д.Е. Максимовым в 1945 г. (см.: там же).

С. 239 Фиолетовые поля, музыка сфер, тоскующая в полях “мировая душа”!.. – И эта пародийная эмблема блоковского творчества, и целый ряд других “блоковских” мотивов НБН возникли в книге О. по следам внимательного прочтения ею исследования К. Мочульского “Александр Блок” (1945). Сравните там о фиолетовом цвете в стихах поэта: “…раньше было лазурное, розовое, золотое – теперь хлынуло лиловое и фиолетовое ” (246, с. 103). Смотрите там же о музыке сфер : “Блок критикует статью Белого «Форма искусства»; он находит в ней двойственность: слово «музыка» берется автором и в обычном смысле и в смысле « музыки сфер », символа Той, которую воспевал Вл. Соловьев” (там же, с. 78).

Хотя понятие “ мировая душа ” было одним из ключевых уже для античной идеалистической философии, в данном случае подразумевается философская система Владимира Соловьева, в рамках которой “мировая душа” одухотворяет все существующее в мире.

С. 239 По-моему, все стихи, даже Пушкина, лучше всего читать в яркий солнечный полдень. А ночью надо спать. – Приведем с некоторыми сокращениями эпизод из воспоминаний В. Рождественского о Гумилеве и Блоке:

“Помнится, в один из <���…> дней, когда заседали мы в одной из комнат Отдела искусств <���…>, Блок, видимо уставший от долгого спора, сказал не очень уверенным голосом: «А не закончить ли нам сегодня все же стихами? Давайте, вспомним объединяющее всех нас, таких разных, имя Пушкина. Пусть каждый прочтет по одному стихотворению, которое любит, помнит наизусть». <���…> Когда дошла очередь до Гумилева, он начал резковатым скандирующим голосом:

Блок слушал молча, сосредоточенно. Потом начал и он, полуопустив тяжелые веки, глуховато, но очень отчетливо, акцентируя некоторые слова. Читал очень проникновенно, словно прислушиваясь к собственному внутреннему голосу. Это было «Заклинание»:

Все притихли, погрузившись в раздумье. Чтения уже не продолжали. Словно тихая лунная ночь вошла в комнату, за минуту до этого залитую жарким светом июньского дня. А Блок, устало улыбнувшись, сказал: «У Пушкина можно найти все, Николай Степанович! Он был человеком… да, человеком. Все в мире было ему доступно, все его радости и все тревоги»” (85, с. 417–418).

Другой вариант этого мемуарного фрагмента приводится в книге К. Мочульского о Блоке (246, с. 430).

С. 239–240 И каждый вечер в час назначенный… – Ты право пьяное чудовище… – С ошибкой (у Блока: “В моей душе лежит сокровище”) цитируется стихотворение “Незнакомка” (1906) (55, т. 2, с. 185–186).

С. 240 …а совсем не в том, что “больше не слышно музыки”, как Блок уверяет, и не в том, что “наступила страшная тишина”. — Сравните в письме Блока к Е. Иванову от 25 июня 1906 г., которое цитирует в книге о поэте К. Мочульский (246, с. 137): “…ужасное запустение, ничего не вижу и не слышу больше. <���…> Наступила Тишина – самая чертовская несмотря на революцию”, а также в воспоминаниях К. Чуковского о Блоке:

“Он рассказывал, что, написав «Двенадцать», несколько дней подряд слышал непрекращающийся не то шум, не то гул, но после замолкло и это. Самую, казалось бы, шумную, крикливую и громкую эпоху он вдруг ощутил как беззвучие.

В марте 1921 года мы проходили с ним по Дворцовой площади и слушали, как громыхают орудия.

– Для меня и это – тишина, – сказал он. – Меня клонит в сон под этот грохот… Вообще в последние годы мне дремлется” (цит. по: 246, с. 423).

С. 240 А без вина он не может. – Сравните, например, с репликой Блока, зафиксированной в мемуарах Н. Павлович: “Я раньше страшно пил. Бывало так, что падал без чувств и валялся где-нибудь. Сейчас совсем почти не пью” (297, с. 492).

С. 240 Свирель запела на мосту… – Первая строка стихотворения Блока 1908 г.:

(55, т. 3, с. 158)

С. 240 Я пригвожден к трактирной стойке, / Я пьян давно… – Приводится зачин стихотворения Блока 1908 г.:

(55, т. 3, с. 168)

С. 240 Берег очарованный / И очарованную даль… – Цитируется стихотворение “Незнакомка” (55, т. 3, с. 186).

С. 241 Не хуже, чем у Теодора де Банвиля. – О Банвиле подробнее см. на с. 545. В комментируемом фрагменте, по-видимому, подразумеваются сборники его сатирических стихотворений “Акробатические оды” (“Odes funambulesques”, 1857), “Новые акробатические оды” (“Nouvelles odes funambulesques”, 1869) и др.

С. 241 Во время изводяще скучных, бесконечных заседаний “Всемирной литературы”… —…и Блок сейчас же начинает усердно строчить. – В мемуарных заметках К. Чуковского, сопровождающих публикацию “Чукоккалы”, подробно рассказывается о юмористических экспромтах Блока. Приведем одну из таких заметок: “Самое позднее стихотворение Блока, написанное им в Чукоккале, возникло у меня на глазах. Оно было создано в 1921 году на заседании «Всемирной», во время нудного доклада одного краснобая, который явно угнетал Александра Александровича своим претенциозным пустословием. Чтобы дать Блоку возможность отвлечься от слушания этих банальностей, я пододвинул к нему свой альманах и сказал: «Напишите стихи». Он тихо спросил: «О чем?» Я сказал: «Хотя бы о вчерашнем»” (412, с. 259).