Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

Какой-то матрос видел, как бросилась в Неву с Николаевского моста, в том месте, где часовня, какая-то женщина. Он не успел ее удержать. Был вечер. Фонари в то время не зажигались. Матрос не разобрал ни лица женщины, ни как она была одета. Кажется, она была без шляпы? Кажется, на ней было черное пальто-накидка, как на исчезнувшей Чеботаревской?.. Тела не нашли, может быть, и не искали. Кому была охота шарить в ледяной воде из-за какой-то там жены какого-то там Сологуба?” (157, т. 3, с. 141–142).

Также сравните в воспоминаниях В. Ходасевича: “Тело ее было извлечено из воды только через семь с половиною месяцев. Все это время Сологуб еще надеялся, что, может быть, женщина, которая бросилась в Неву, была не Анастасия Николаевна. Допускал, что она где-нибудь скрывается” (387, с. 177). Современный исследователь отмечает: “На протяжении длительного времени после исчезновения Чеботаревской из дому Сологуб не знал о ее участи ничего достоверного, и это только усугубляло остроту переживаний” (380, с. 301). Сологуб отпечатал в типографии объявление о вознаграждении за указание на местопребывание Чеботаревской, обращался в больницы для душевнобольных (там же). Тело жены Сологуба было извлечено из реки Ждановки действительно лишь 2 мая 1922 г. (там же).

С. 404 Обед по-прежнему готовили на двоих… – …два раза в месяц. – Сравните в мемуарах Г. Иванова:

“Однажды я засиделся. Служанка (та самая, что спрашивала, когда барыня вернется) пришла накрывать стол.

– Может быть, пообедаете со мной, – предложил Сологуб. – Маша, поставьте третий прибор.

Я отказался от обеда, но, должно быть, плохо скрыл удивление – для кого же второй прибор, если для меня ставят третий? Должно быть, как-нибудь это удивление на мне отразилось.

И каменно-любезный Сологуб пояснил:

– Этот прибор для Анастасии Николаевны” (157, т. 3, с. 143).

Также сравните в воспоминаниях В. Ходасевича: “Допускал, что она где-нибудь скрывается. К обеду ставил на стол лишний прибор – на случай, если она вернется. Из этого сделали пошлый рассказ о том, как Сологуб «ужинает в незримом присутствии покойницы»” (387, с. 177). В финале этого фрагмента Ходасевич намекал на Г. Иванова.

С. 404–405 По вечерам он писал стихи… – Эту тайну сохранит. – Бержеретта – жанр французской пасторальной песенки танцевального характера. Сравните в мемуарах Г. Иванова:

(157, т. 3, с. 144)

Также сравните в воспоминаниях В. Ходасевича: “Его почти не печатали (в последние три года – вовсе нигде), но он много писал. Не в первый раз мечтой побеждал действительность, духовно торжествовал над ней. Недаром, упорствуя, не сдаваясь, в холоде и голоде, весной 1921 года, в двенадцать дней, написал он веселый, задорный, в той обстановке как будто бы даже немыслимый цикл стихов: двадцать семь пьес в стиле французских бержерет” (387, с. 178). Эти опыты Сологуба составили его книгу “Свирель. Русские бережеретты” (Пб., 1922), вышедшую с посвящением Чеботаревской. Однако приведенное О. стихотворение Сологуба 1921 г. – это не бержеретта, и вошло оно в его книгу “Фимиамы”, изданную в самом начале 1921 г. (на обложке книги даже стои́т 1920 г.):

С. 405 Весной, когда стало известно… – И все опасались за его жизнь. – Сравните в мемуарах Г. Иванова: “…весной, когда тело Чеботаревской нашли, Сологуб заперся у себя в квартире, никуда не выходил, никого не принимал” (157, т. 3, с. 143).

С. 405 Появился он совершенно неожиданно… – Ведь он скоро, очень скоро встретится с Анастасией Николаевной. Навсегда. – Сравните в мемуарах Г. Иванова:

“Удивляло всех, что книги, которые брал Сологуб, были все по высшей математике.

Зачем ему они?

Потом Сологуб стал снова появляться то здесь, то там, стал принимать, если к нему приходили. О Анастасии Николаевне, как о живой, не говорил больше, и второй прибор на стол уже не ставился. В остальном, казалось, ни в нем, ни в его жизни ничего не изменилось.

Зачем ему нужны были математические книги, – узнали позже.

Один знакомый, пришедший навестить его, увидел на столе рукопись, полную каких-то выкладок. Он спросил Сологуба, что это.

– Это дифференциалы.

– Вы занимаетесь математикой?

– Я хотел проверить, есть ли загробная жизнь.

– При помощи дифференциалов?

Сологуб «каменно» улыбнулся.

– Да. И проверил. Загробная жизнь существует. И я снова встречусь с Анастасией Николаевной…” (157, т. 3, с. 143–144).

Сравните со свидетельством о последних часах Сологуба, которое приводится в работе А.В. Лаврова: “…бредил Настей: «Она ждет меня, она зовет меня. Если бы она была жива, она бы сумела бы помочь мне, спасти меня»…” (380, с. 301).

С. 405 В эту мою последнюю “петербургскую зиму”… — Намек на книгу мемуарных очерков Г. Иванова “Петербургские зимы”. Речь идет о зиме 1921–1922 гг.

С. 405–406 Уезжали мы “легально” и отъезда своего не скрывали. – Как мы уже отмечали, О. и Г. Иванов покинули Советскую Россию не вместе (см. с. 633).

С. 406 Ирецкий горячо настаивал… – Об Ирецком см. с. 613.

С. 406– Счастливая! Как я вам завидую! – вздыхает Олечка Арбенина. – В журнальной публикации было: “…вздыхают остающиеся” (275, с. 123). О взаимном чувстве соперничества и неприязни между О. и О. Гильдебрандт-Арбениной подробнее см.: 340, с. 830–831. Однако эти же исследователи цитируют выразительную приписку О. на открытке Н. Залшупиной (?), отправленной из Берлина в Петроград Гильдебрандт-Арбениной в 1922 г.: “Милая Оличка, тут весело и много флертов. Привет всем. И. Одоевцева” (там же, с. 831).

С. 407 …держа мою руку в своей тяжелой, каменной руке. – Аллюзия на реплику Дон Гуана из “Каменного гостя” Пушкина: “…о тяжело / Пожатье каменной его десницы” (317, т. VII, с. 171).