Ефим Курганов - Нелепое в русской литературе: исторический анекдот в текстах писателей

Теперь уже можно с полной определенностью говорить о неоспоримом интересе Пушкина к творчеству Цицианова.

Однако представляется, что дело не обошлось одними мелкими вкраплениями, что проникновение «остроумных вымыслов» в мир Пушкина произошло и на более основательном сюжетном уровне.

Роман «Капитанская дочка» – самое крупное прозаическое произведение Пушкина, доведенное автором до конца, отшлифованное и обработанное. Главный сюжетный нерв этого текста, несомненно, заключается в мотиве чудодейственной благодарности.

Буря в степи. Путник, едущий в кибитке, теряет ориентацию. Вдруг он замечает какую-то черную точку, которая оказывается неизвестным бродягой в армяке, то есть без верхней зимней одежды. Бродяга выводит заблудившегося путника к постоялому двору – спасает его. В знак благодарности путник хочет дать бродяге деньги, но дядька, сопровождающий путника, отказывает ему в этом, и тогда путник дарит бродяге заячий тулуп. Бродяга говорит ему: «Награди вас господь за вашу добродетель. Век не забуду ваших милостей». Бродяга и в самом деле не забыл о дарованном ему заячьем тулупчике. Началось восстание, бродяга оказался его вожаком, и он спас от гибели и самого путника, и его невесту.

Такова сюжетная канва книги. Ее многократно комментировали и пытались как-то объяснить. Источник пушкинского романа находили и в рассказе малоизвестного прозаика Н. Страхова «Благодарность», и в романе Загоскина «Юрий Милославский». Однако чаще всего выводили сюжетную основу «Капитанской дочки» из традиций волшебно-сказочного повествования. Между тем в том, что совершили путник и бродяга, нет ничего сказочного, хотя много неожиданного.

На самом-то деле роман Пушкина вышел не из сказки, а из анекдота, и анекдота совершенно конкретного. Причем у этого анекдота есть свой реальный автор. Это знакомец наш, Дмитрий Евсеевич Цицианов, хоть он, создавая его, опирался на книги о бароне Мюнхгаузене.

Интересующий нас анекдот был зафиксирован в «Старой записной книжке» П. А. Вяземского:

В трескучий мороз идет он (Д. Е. Цицианов. – Е.К. ) по улице. Навстречу ему нищий, весь в лохмотьях, просит у него милостыни. Он в карман, ан нет денег. Он снимает с себя бекешу на меху и отдает нищему, сам же идет далее.

На перекрестке чувствует он, что кто-то ударил его по плечу. Он оглядывается. Господь Саваоф пред ним и говорит ему:

– Послушай, князь, ты много согрешил, но этот поступок твой один искупит многие грехи твои; поверь мне, я никогда не забуду его! [54] Вяземский П. А. Полн. собр. соч.: в 12 т. Т. 8. СПб, 1883. С. 146. .

Если игнорировать детали, то структура этого анекдота такова. Действующие лица: путник и бродяга. Общая обстановка, характеризующая ситуацию: сильный мороз, бродяга замерзает. Специфика действия: путник не может дать денег, и тогда он снимает свою верхнюю одежду (бекешу, шубу, тулуп), звучат слова вечной благодарности, даже Божье благословение.

Именно эта сюжетная структура и заинтересовала Пушкина и подтолкнула к определению главного мотива «Капитанской дочки», только он еще более заострил всамделишность ситуации при всей ее неожиданности: Бог Саваоф убран, и максимально развернута тема ответных даров: бродяга показывает, что он и в самом деле не забыл оказанной ему милости, когда погибал от стужи.

Так что «остроумный вымысел» Д. Е. Цицианова вполне мог быть учтен Пушкиным при работе над «Капитанской дочкой».

И в любом случае феномен «русского Мюнхгаузена» представлял для А. С. Пушкина живейший интерес.

Наиболее полный свод анекдотов Д. Е. Цицианова можно найти в книге «Русский исторический анекдот от Петра Первого до Александра Третьего» (СПб: Пушкинский фонд, 2017).

В 1814 году в журнале «Вестник Европы» было опубликовано стихотворение А. С. Пушкина «К другу стихотворцу». Это было первое выступление поэта в печати.

Много копий было поломано исследователями, пытавшимися выяснить, кто же является адресатом стихотворения. Доказать не доказали, каждый остался при своем мнении. П. И. Бартенев и В. Э. Вацуро были убеждены, что друг стихотворец – это барон Антон Дельвиг, а вот Я. К. Грот, Л. Н. Майков и М. С. Цявловский полагали, что под другом стихотворцем Пушкин подразумевал Вильгельма Кюхельбекера. Б. В. Томашевский занял двусмысленно половинчатую позицию: он отметал версию с Кюхельбекером, но при этом не настаивал на кандидатуре Дельвига.

Но меня сейчас занимает совсем другое: в текст своего послания «К другу стихотворцу» А. С. Пушкин включил самый настоящий анекдот, и он функционально крайне значим в структуре данного послания. На этом и остановимся сейчас.

Случай любопытный. Все-таки в лирической поэзии анекдот в принципе не такой уж частый гость.

Автор увещевает Ариста покинуть ряды поэтов. При этом он вполне отдает себе отчет в парадоксальности, даже явной противоречивости своего увещевания, ибо автор совсем не скрывает, что сам он вовсе не собирается бросать стихотворчество.

Как же примирить два этих взаимоисключающих момента? Как выйти из создавшегося положения?

Нет, автор послания не идет на попятный, не отказывается от своего совета. И это не чистое упрямство. Он и в самом деле находит выход, и довольно остроумно это делает. Спасение он находит в анекдоте.

Автор рассказывает историю о священнике, который был навеселе, но при этом увещевал сельчан не пить; когда же ему резонно заметили, что сам он нетрезв, то священник отвечал примерно так: «Поступайте в соответствии не с моими делами, а с моими словами».

Вот соответствующее место из пушкинского послания:

Анекдот, включенный в пушкинское послание в функции условно-вероятностного силлогизма, фактически выступает как аргумент в речи-увещевании, обращенной к приятелю, не писать стихи. И сделано это было убедительно, остроумно, пикантно.

Откуда же был взят этот анекдот, введенный Пушкиным в текст послания? Где коренится источник?