Владимир Елистратов - Нейминг: искусство называть [учебное пособие]

Читатель может для развлечения сравнить ритмику подлинных имен звезд и их псевдонимы, т. е. бренд-неймы. И он увидит: помимо неблагозвучности (Семендуева), ассонансных соображений (Окупник > Укупник), «банальности», распространенности (Волкова) и т. д. — большую роль играет именно ритмика. Да, Заседателева — очень хорошая русская фамилия, но сразу три безударных слога в конце слова — это слишком.

Для сравнения приведем названия совсем иного плана. Можем сказать — диаметрально противоположные.

Итого: хорей — 6, ямб — 14, дактиль — 10, амфибрахий — 3, анапест — 14. Мы видим, что в целом сохраняются те же поэтические приоритеты. При некоторых потерях амфибрахия, картина та же. Ямб «на коне». Но вперед резко вырывается дактиль. Почему? Потому что поэтика садоводческого нейминга предполагает такие эмоциональные компоненты, как задушевность, раздумчивость, покой, близость к земле с ее природно-фольклорными коннотациями и т. д. Отсюда — дактилические «Яблоньки» и «Вишенки» и вообще преимущественно неторопливо-созерцательные дактиль и анапест.

Ритм — обязательный элемент нейма: любое слово, словосочетание, а тем более предложение неизбежно содержит ритмическую структуру, удачную или неудачную, запоминающуюся или не запоминающуюся, обусловленную чередованием ударных и безударных звуков. В сущности, любое имя — что-то вроде гексограммы из китайской книги «И-цзин» (не вполне удачно переведенной на русский язык как «Книга перемен»), сочетающей в себе ударные (ян) и безударные (инь) элементы. Конечно, это необязательно гексограмма (6 линий-слогов), их может быть от одного до десятка, но их сочетание — глубинносудьбоносно для имени-нейма. Мистическая связь между названием омского садоводческого товарищества «Сибзаводовец» и его ритмической гексограммой:

— сиб инь

— за инь

— во ян

— до инь

— вец инь, —

до конца вряд ли доказуема рационально-логически, но она есть. И тот, кто ее откроет и объяснит, тот и будет Гением Нейминга.

Итак, ритмика как элемент нейминга неизбежна. Она, как тень, ее можно замечать или не замечать, но она присутствует и играет свою положительную или отрицательную роль, хочет того «хозяин тени» или не хочет.

А вот рифма в русском нейминге факультативна. И сфера ее употребления (если говорить о собственном исходном нейме-бренде, а не о «легендах нейма», его «продолжениях», например, рекламных слоганах) более узкая.

Западный англоязычный нейминг в силу специфики английского языка, пожалуй, более предрасположен к рифме. Дело в том, что в английском языке много кратких омонимов, паронимов и слов с одинаковым «фонетическим финалом». Например, если есть слова buy и fly, то грех не создать нейм «Buy & Fly». В русском языке ритмико-фонетическая система сложнее, пестрее. У нас прижились «Хали-Гали», «Ирис Кис-кис», «Хубба-Бубба» и т. п. Но все-таки рифма — более локальный прием.

Есть еще один существенный и важный раздел фонетики. Это — интонация.

Роль интонации в русском языке очень велика. Поскольку наш язык относится к флективному синтетическому типу, то у нас почти полностью свободный порядок слов. Флективный происходит от слова «флексия» (от лат. flexio — сгибание), т. е., просто говоря, окончание. У нас, в отличие от других типов языков, грамматическое значение преимущественно выражено в окончании. Синтетический язык — это такой язык, где грамматика сосредоточена именно в самом слове, а не во вспомогательных словах, вроде английских to, the, will, have, more и т. п.

Англичанин может сказать: «Магу loves Pete». Если он поменяет Pete и Магу местами, то смысл кардинально изменится. Кроме того, наш англоязычный коллега никак не может поставить loves, скажем, в конец фразы. Мы же можем расставить слова в этой фразе, если перевести ее на русский, как угодно: «Маша любит Петю», «Петю Маша любит», «Любит Петю Маша», «Петю любит Маша», «Любит Маша Петю», «Маша Петю любит». Окончания четко показывают, кто кого любит.

Интонация — это особое движение тона на отрезке речи, который лингвисты называют по-разному: интонационная конструкция, такт, синтагма (от греч. syntagma— вместе построенное, соединенное).

Этот отрывок, отрезок речи представляет собой некое интонационно-смысловое единство. Мы сами определяем объем этой интонационной конструкции (ИК).

Например, фразу «Маша любит Петю» можно расчленить (или не расчленить) на ИК четырьмя способами:

1) Маша / любит Петю;

2) Маша любит / Петю;

3) Маша / любит / Петю;

4) Маша любит Петю.

В свою очередь ИК бывают разные. Одни специалисты-фонетисты считают, что их семь, другие — что четыре. Некоторые исчисляют десятками. Впервые русские семь ИК были описаны выдающимся лингвистом Е. А. Брызгуновой в книге «Звуки и интонации русской речи». Причем ИК описаны были не просто так, из научного азарта, а для иностранцев, изучающих русский язык, потому что для иностранцев наша интонация — темный лес. А тут — порядок, стройные закономерности, четкие и ясные структуры. Если подсчитать, то получается, что все ту же фразу «Маша любит Петю» можно по-русски произнести несколькими сотнями способов. Есть шесть вариантов инверсий фразы, схематически (М — Маша, Л — любит, П — Петю):