Ирина Фуфаева - Как называются женщины [Феминитивы: история, устройство, конкуренция] [litres]

Возможно, дело в тенденции, которую мы наблюдаем и сегодня в подобных случаях: короткие основы не любят сочетаться с - ка , по крайней мере, напрямую. И не любят именно из-за других ролей этого занятого суффикса.

Короткие основы и сами, как правило, многозначны. Одновременно с вор – мошенник, злодей – существовал омоним вор – ограда, затвор, а ещё глагол ворковати. Плутка – в старину так называлась, судя по контексту “ плутки и короваи” – какая-то выпечка. Корень черт есть и в глаголе чертить, мот – естественно, в глаголе мотать в прямом значении, и вообще мот не только человек, но и “то же, что моток”. У Андрея Болотова в “Записках” (1789–1816): “Смотрел я на безчисленное множество мотов пряжи”.

Плутка – это женщина, кушанье или какое-то плутовское действие? Мотка – женщина или процесс сматывания нитей? Непонятно. А суффикс - овка делает феминитивы однозначными.

В XIX веке он полностью продолжает наметившуюся тенденцию: “ Сама бесовка ! Сама бесовка ! – бормотал скороговоркой ребенок, уплетая лепешку ” (Н. Шаликова. “Семейные сцены”. “Русский Вестник”. № 17–18. 1856). “Ой, много с ним всякого было! – махнула хлыстовка ” (В. Крестовский. “Петербургские трущобы. Книга о сытых и голодных”. 1864).

А вот торговка , фиксирующееся с XVIII века, несмотря на созвучие, образовано по другой модели: это пара на -ка к торговец , слову не короткому и не имеющему отрицательной семантики. Николай Карамзин: “ Смотрите! Вот едет торговка из рыбного ряда с своею соседкою, башмашницею !” Как ни странно, такую модель - ец/ -ка от прилагательных на - овый – ждет определенный расцвет в советское время ( месткомовка, вузовка, детдомовка, толстовка – вот это всё).

• Возникает ещё одна модель, которая нам раньше не попадалась. Гадалка и сиделка образованы с суффиксом - лка напрямую от глаголов гадать и сидеть – без посредства мужского названия. Как впоследствии просторечные училка и воспиталка и литературное приживалка . Как, собственно, неодушевленные на - лка типа грелка от греть или картофелемялка от мять .

Мы уже сталкивались с таким: одна и та же модель для людей и орудий, та, кто гадает (сидит, греет, сеет, веет и т. п.). Суффикс -лка получился от слияния суффикса -ка с -л- – суффиксом старинных причастий на -л , превратившихся в формы глагола прошедшего времени: грел, грела и т. д.

• Образование муженезависимых феминитивов продолжается, причем по разным моделям. Например, бельемоя образовано простым сложением корней, как воевода, краснобай, пешеход. Кофейница – кофейная гадалка – суффиксальное, с - ница. Горничная – так называемый субстантиват, то есть прилагательное, превратившееся в существительное. Вот оно ещё в первой роли: “ Один из моих секретарей имеет сестру, у которой горничная девка племянница внучатного брата одного из наилучших хлебников в твоем государстве ” (И. Крылов. “Почта Духов”. 1789). Горничная девка – девушка, прислуживающая в горнице, в комнате хозяйки. Кстати, у хозяина мог быть и мальчик для услужения – горничный казачок . Но только женский вариант стал существительным.

• Стал заметнее суффикс - иха .Да-да, такой нашенский, а до XVIII века особо не фигурировал. В XVI веке зафиксированы единичные прозвища женщин, типа Королиха Евдокия , и даже специалистам неясно, личные они или по мужу/отцу. А в XVII веке появляются тоже единичные обозначения жен : вдовица пономариха, купчиха, Маринка вориха , то есть все та же оставившая в русском народе неизгладимое впечатление Марина Мнишек, в данном случае обозначенная как жена вора, то есть самозванца (“ И мать его, вориху Маринку, называли государынею ”. 1616).

Прицельно исследовавшая иху советская лингвистка Юлия Азарх считает, что суффикс возник в севернорусских диалектах в XV–XVI столетиях, причем сначала оттенка сниженности образованных с его помощью женских названий по мужу не было.

И вот в XVII столетии появляется повариха – отнюдь не жена повара, а самостоятельная профессиональная единица. И даже становится героиней плутовского романа “ Пригожая повариха , или Похождение развратной женщины ” (М. Чулков. 1770). Попробуй назови сейчас женщину-повара поварихой! Поварихи в столовках. Но в это время в слове нет никакой пренебрежительности. И много позже – тоже. “ Каждый француз – природный повар, каждая француженка – природная повариха , в самом возвышенном, благородном значении этих слов ”, писал Салтыков-Щедрин во второй половине XIX века. Возникает портниха как вполне престижное слово, подходящее для самопрезентации в рекламном объявлении. “ Мадам Арман, портниха… объявляет Почтенной Публике, что она привезла разные товары последней моды ” – это как раз рекламное объявление в “Московских ведомостях” 225-летней давности.

Уже знакомая нам щеголиха вообще, скорее всего, девица незамужняя. Шутиха тоже не жена шута. “ Голицына, княгиня Евдокия Ивановна, в 1 -м браке Буженинова, шутиха императрицы Анны” – читаем в Азбучном указателе имен русских деятелей для Русского биографического словаря (Ч. 1. 1887). Купчиха – почти всегда жена купца, но и покупательницу или скупщицу могут назвать так же: купчиха модных вещей. Повар, щеголь – основы нестандартные, а шут – ещё и короткая. То есть, например, - ка однозначно бы приводил к омонимии: шутка – женщина или шутка?

То есть - иха занимает свободные ниши и свободно образует феминитивы со значением профессии, занятия, вопреки ещё одному мифу о специализации этого суффикса на именовании жены по мужу. Правда, Ломоносов считал все-таки основным значением суффикса “жена мастерового человека”: кузнечиха, сапожничиха и отдельно выделял “посмеятельные” прозвища жен: чесночиха, костылиха от таких же мужских, видимо, деревенских кличек – Чеснок, Костыль и т. п. В этом он видел отличие - иха от - ица, которым чаще оканчивались названия самостоятельных женщин-мастеровых: мастерица, перевозщица, шапошница, хлебница, колашница. Впрочем, ученый оговаривал, что на - ица могут назвать и жену.

• Приходится сделать вывод: пока специализированных русских суффиксов жен или, наоборот, суффиксов, которыми нельзя обозначать жен, мы не обнаружили.