Ирина Фуфаева - Как называются женщины [Феминитивы: история, устройство, конкуренция] [litres]

• Напрашивается сравнение феминитивов со специальными словами для незамужних женщин. Замужество превращало женщину в радикально другой объект. Девку, девицу, мадемуазель, боярышню, барышню – в бабу, даму, мадам, боярыню, барыню. Но вот различие перестало быть значимым, объекты в картине мира перестали серьезно различаться, и упоминание статуса стало избыточным. Девушка стала отличаться от женщины лишь возрастом. А дальше и это отличие начало таять. Пока одни ещё возмущаются беременными девушками , другие, при этом носители вполне литературного языка, уже спокойно называют девушками всех, кого нельзя отнести к бабушкам.

“Душа не имеет возраста”. Привычное высказывание. А пола? Пригвождена ли ты к нему, обязана ли объявлять его всегда, даже тогда, когда думаешь лишь о своем деле, о своем творчестве? Когда ты не женщина, а просто человек?

Описывая свое состояние и мысли о творчестве, настигшие ее ранним утром на вершине холма, девушка употребила слово мастер . Френдесса-феминистка сделала ей замечание: “ Мастерица! ” Конечно, слово мастер семантически куда богаче, чем мастерица , но для писавшей дело было не в этом, а в требовавшемся ей в данном случае отсутствии гендерной специфики: “ А я в этот момент не была женщиной ”.

Так же, как стало избыточным упоминание брачного статуса, становится избыточным упоминание пола, говорят противники специальных обозначений для женщин. “ Я в первую очередь человек (существительное мужского рода) и только потом – женщина ”.

Для кого-то избыточность упоминания пола и гендера распространяется на любые характеристики человека, для кого-то – только на профессиональные. “ В моей картине мира специалист в идеале не имеет ни пола, ни гендера. Если на меня смотрят как на специалиста, мой пол и гендер маркировать не нужно ”; “ Употребляю новоделы-феминитивы до тех пор, пока они не затрагивают названия профессий. Волонтерка, чемпионка, авторка – норм. Хирургиня, редакторесса, геологиня – не буду” (из Фейсбука).

Отложим вопрос о новоделах, закроем глаза на якобы новизну слова чемпионка.

• А по сути – логично ли исключать информацию о поле из обозначения профессии?

В статье Горького “Литературные забавы”, написанной в 1935 году, есть фраза с примечательным противопоставлением двух списков занятий: “ Я была батрачкой, горничной , домашним животным моего мужа… Я стала профессором философии, агрономом, парторгом …” В первой части этой фразы фигурируют старорежимные феминитивы батрачка и горничная , во второй – общечеловеческие названия. Академик Виноградов приводил эту цитату, чтобы привлечь внимание к отсутствию обозначений женщин, парных профессору, агроному, парторгу . Разве дело не в некоей лингвистической, фонетической, словообразовательной, физической невозможности сделать феминитив от профессора и агронома ? А как же дореволюционное агрономка – помещица-землевладелица, изучившая агрономию? А вот советское неформальное название женщины-специалиста: “…и сильная, по-мужски грубоватая и рослая агрономша Орлова, все это люди больших специальных знаний” (М. Шагинян. “Урал в огне”. 1944). Это не речь колхозников – это авторская речь, и вполне уважительная. То есть сама возможность обозначить женщину-агронома есть, просто во фразе Горького унизительное и одновременно специфически женское противопоставляется престижному общечеловеческому.

Между двумя способами называть женщину по деятельности начинается сложное взаимодействие. Упрощенно – конкуренция. Слова без показателя женскости, будь то телеграфист или репортёр, конкурируют со словами с показателем женскости: телеграфистка, репортёрша . Однако главное тут – детали конкуренции и победы одних слов над другими.

• Каждый раз, когда женщину называют товарищ, молодец, автор, художник, живописец, телеграфист, поэт, начальник, сотрудник – и даже не важно, по какой из перечисленных или упущенных нами причин называют, – тем меньше эти слова становятся про мужчин и тем больше они про всех. Тем меньше этим словам нужны особые поводы, специальные синтаксические ситуации, например, позиция сказуемого. И тем меньше такое обозначение в отношении женщины режет ухо и глаз, тем более нормальным оно становится. Положительная обратная связь [23] Известный современный лингвист Максим Кронгауз предупреждает: чем чаще сегодня мы вновь называем женщин феминитивами, тем больше названия профессий опять теряют “общечеловеческость”, возвращают себе семантику мужского пола. Опасность в том, что утрачивается общее слово. Это особенно неприятно, когда сама профессия никак не связана с полом, и общее слово важнее, чем соответствующие наименования мужчин и женщин. .

И во второй половине века XX, и в нашем XXI веке тренд сохраняется. Общечеловеческое продолжает триумфально вытеснять традиционные феминитивные обозначения. Сюда вовлекается все больше названий занятий. Например, недавно дело дошло до сохранявшейся гендерной пары активист – активистка, и в газетном заголовке можно было увидеть слово активист о женщине. А ещё мне подарили цитату, где фигурировала гражданин России Мария . В последнем случае речь уже о почти катойкониме – гражданин буквально горожанин . А вот, только что, настоящий этноним, но пока как сказуемое: “ Я, конечно, тот ещё литовец …” – пишет женщина.

Волны плещут где-то рядом с последними островками. То, что люди с удивлением реагируют на эти контексты, говорит об их новизне. Ведь словам руководитель или докладчик применительно к женщине давно никто не удивляется. И дело не только в физическом наличии феминитивов – руководительница и докладчица не только существуют, но и звучат благодаря суффиксам пристойно, не странно, – но и в маховике положительной обратной связи. Начальником человека женского пола называли неоднократно, а активистом и гражданином – нет, ещё не привычно. Ничего! Привыкнем.

• При этом с позиций, захваченных общечеловеческим, феминитивы вытесняются. То есть сейчас судьбу того или иного феминитива во многом определяет ситуация его пары – насколько слово без показателя женскости утвердилось в роли главного, насколько оно удовлетворяет потребностям носителей в передаче информации, не путает ли.

В этом соревновании явно лидирует слово врач – в основном благодаря экстралингвистической ситуации. Срабатывает критическая масса – то, что среди людей в белых халатах женщин не просто большинство, а решающее большинство. Этот жизненный факт перевернул восприятие, победил грамматические ожидания, что за словом без показателя женскости должен обязательно маячить мужчина.