Виктор Топоров - О западной литературе

«Роман с ключом» или «без ключа», однако Грин не преминул передать «Человеческий фактор» с дарственной надписью Киму Филби в Москву (куда в конце концов попадает и Кэсл). Роман не слишком понравился предполагаемому прототипу и бывшему наставнику Грина по военной британской разведке СИС. Особенно разочаровали знаменитого перебежчика московские страницы романа. Это все неправда, пояснил Филби, обо мне тут замечательно позаботились: квартира, дача, одежда, обувь и даже рожок для обуви! Жаль, что писатель не додумался до этого – окончательно сразившего Филби – рожка: в прозе Грина такая деталь выглядела бы чрезвычайно органично.

Итак, в настоящем томе перед нами откровенно исповедальный (пусть и преображенно исповедальный) роман о писателе, опосредованно исповедальный роман о писателе, прикидывающемся архитектором, и объективно отстраненный роман бывшего разведчика о разведчике действующем. Под давлением обстоятельств – во всем диапазоне от Второй мировой и пришедшей ей на смену «холодной войны» до утраты веры и кризиса «второго среднего возраста» – разведчик становится перебежчиком, архитектор – беглецом, а писатель, стиснув зубы и заткнув рукой кровоточащую рану в боку (по слову австрийского писателя Хаймито фон Додерера), остается писателем.

Остается писателем, прожившим жизнь поэта.

Детективам поют хвалу и произносят хулу, их читают взахлеб – и стесняются в этом признаться. Неоднократно предпринимались попытки создать теорию, а точнее, некий свод правил, по которым детектив пишется или должен писаться. Но все эти правила устаревали с той же быстротой, с какой в наши дни «морально изнашиваются» новинки электроники. Аналогичным образом обстоит дело и с типологией жанра. На смену ставшему на Западе уже едва ли не классическим типу who done it («ищи преступника», т. е. детективу с загадкой и разгадкой, заключающейся в выявлении и поимке преступника, детективу-шараде, детективу-головоломке) пришел «триллер», он же «черный роман»; пришел «крутой» (или «крутосваренный») американский детектив двадцатых – сороковых годов; политический детектив с его конъюнктурно меняющейся направленностью (и «шпионский» роман как его ведущий поджанр); детектив психологический, «психотический» (чаще всего фрейдистский), фантастический, наконец, мистический. А параллельно развивались детектив комический, пародийный, откровенно бульварный (в последнюю категорию входят и комиксы). Наряду с изменением условий игры постепенно преобразовывалась и писательская техника в сторону сближения с серьезной проблемной литературой или, во всяком случае, максимального уподобления ей. (Это особенно наглядно прослеживается по романам короля современного политического детектива Джона Ле Kappe.) Думается, при всем обилии вышеперечисленных, равно как и неназванных, типов детектива ни одного из этих типов в чистом виде в наши дни уже не существует: каждый раз перед нами контаминация взятых в той или иной пропорции элементов, а порой и более сложные комбинации типов и подтипов.

Рассмотрим, например, роман известного американского писателя Айры Левина «Мальчики из Бразилии». Серия загадочных убийств, происходящих в разных точках земного шара и внешне никак между собой не связанных, взывает к разгадке, но это не «ищи преступника», вернее, не только он. Нацисты и неонацисты, охотники за нацистскими преступниками, но это не только политический детектив. Поединок между вооруженным (плохим) и безоружным (хорошим) стариками, роковое вмешательство некоего подростка, из-за которого, собственно говоря, и разгорелся сыр-бор, сторожевые псы, мстящие за убийство своего хозяина, но это не только «триллер». Сюжет романа строится вокруг фантастического замысла, якобы осуществленного в нацистской Германии накануне краха: уповая на реванш, врачи-эсэсовцы под руководством пресловутого Менгеле создают методом «клонирования» пятьдесят маленьких гитлеров, призванных позднее захватить власть во всемирном Четвертом Рейхе. Наличествуют в романе и весьма отчетливые элементы фрейдизма… А в целом захватывающее чтение, книга, которая (как и фильм по ней, что также весьма типично) обошла многие страны мира.

Детективная литература постоянно и весьма оперативно вбирает в себя все, что может «способствовать ей много к украшенью», будь это новейшие научно-технические, тем более криминалистические, открытия, модные общественно-политические течения или философские веяния, наконец, достижения серьезной литературы в области повествовательной техники. Естественно, она не могла пройти и мимо читательского успеха документальной прозы в последние десятилетия. Появилось значительное число детективов, в которых наряду и в сочетании с другими элементами используется техника документализма или псевдодокументализма. Скажем, замысел, подготовка и проведение грандиозного преступления (тотального ограбления многоквартирного дома) подаются читателю как серия магнитозаписей, осуществленных подслушивающими устройствами различных государственных ведомств. Фокус здесь в том, что из внешне самых невинных и поэтому по отдельности (как их и слушают в соответствующих организациях) не внушающих тревоги разговоров складывается недвусмысленная картина со всеми своими ужасающими подробностями. Эффект очень силен, на это и расчет… Отечественный читатель может в этой связи вспомнить прозу Юлиана Семенова…

Наконец, определенное размывание границ между детективом и серьезной литературой, происходящее в наши дни, – процесс двусторонний, включающий в себя и повышение литературного уровня детектива, о чем здесь уже упоминалось, и все более частое обращение к детективной или полудетективной форме при создании философских социальных или психологических произведений самого высокого уровня. В этом, конечно, сказывается стремление «трудночитаемых» писателей оставаться (или становиться) писателями все же читаемыми и широко читаемыми, но тенденция сама по себе совершенно очевидна и подобными не вполне литературными соображениями не исчерпывается. Один из наиболее известных американских романов второй половины века – «Американская мечта» Нормана Мейлера, – затрагивающий глубочайшие философские и общественно-политические проблемы, написан, строго говоря, в детективной форме: герой-рассказчик убивает свою жену, выдает ее смерть за самоубийство и на протяжении всего действия, в ряде острейших психологических поединков, оборачивающихся все новыми разоблачениями, пытается уйти и от уголовной, и от моральной ответственности за содеянное, совершая одновременно экзистенциальное восхождение от существования к сущности в духе известной формулы Сартра.