Юрий Безелянский - Отечество. Дым. Эмиграция. Русские поэты и писатели вне России. Книга первая

В некрологе Надежда Тэффи писала: «Многие считали Аверченко русским Твеном. Некоторые в свое время предсказывали ему путь Чехова. Но он не Твен и не Чехов. Он русский чистокровный юморист, без надрывов и смеха сквозь слезы. Место его в русской литературе свое собственное, я бы сказала – единственного русского юмориста. Место, оставленное им. Наверное, долгие годы будет пустым. Разучились мы смеяться, а новые, идущие на смену, еще не научились».

Тут с Тэффи можно поспорить. Смеховая культура в России неистребима, смех и юмор позволяют выжить народу в любых общественных формациях. Ушел Аркадий Аверченко. Пришли новые: Михаил Зощенко, Даниил Хармс, Николай Эрдман и другие смехачи и мастера острого слова. Они пошли дальше по дороге, протоптанной Аркадием Аверченко.

Потемкин Петр Петрович(1886, Орел – 1926, Париж).

Поэт, прозаик, драматург, переводчик. Детство провел в Петербурге. «Когда меня выгнали из гимназии, – вспоминал Потемкин, – я решил сделаться писателем». И сделался, хотя поначалу поражал всех не своими произведениями, а своим видом: «Потемкин – дылда в непомерно длинном студенческом сюртуке», – вспоминал Ремизов. Но «дылда» вскоре стал постоянным сотрудником «Сатирикона» и лихо обличал обывателей, генералов и черносотенцев. Воспевал солнце свободы. «Рисует гротески нашего города, всегда удивляющие, всегда правдоподобные. Легкая меланхолическая усмешка чувствуется в каждом стихотворении», – отмечал Николай Гумилев в «Письмах о русской поэзии». Первая книга Потемкина «Смешнаяя любовь» (1908) произвела фурор.

Александр Блок назвал Потемкина «свободным трубадуром питерским», воспевающим то, что «у всех на виду и всем доступно». К примеру, Дуняшу, которая «вечерком… не прочь бы дернуть станом и кокетнуть бедром».

Другие увидели в Потемкине хулигана, хотя и нежного, что-то вроде предтечи раннего Маяковского. Потемкин в своих ежедневных стиховых фельетонах создал, можно сказать, энциклопедию российской обывательской жизни, именно так классифицировал сатиры Потемкина Игорь Северянин:

Добавим, что при этом Потемкин умело соединял сатиру с лирикой, выявляя трогательное и забавное.

На царский манифест о гражданских свободах Потемкин откликнулся так:

А когда пришла свобода, то она оказалась вовсе не свободой духа, а свободой грабить и убивать, и поэтому Потемкин Октябрьскую революцию не поддержал. В ноябре 1920 года он вместе с женой, актрисой Евгенией Хованской, эмигрировал: из Одессы уехал в Бессарабию, переплыл на лодке Днестр, затем переехал в Чехословакию и жил в Праге. Если в Петербурге в 1912 году вышла книга Потемкина «Герань», то в 1923-м в Берлине уже иная – «Отцветшая герань».

Герань как символ красоты, народной эстетики, национального уклада. В «Отцветшей герани» Потемкин буквально смаковал каждую деталь прошлого, романтизировал милый его сердцу петербургский и провинциальный быт. Именно алая герань, а не чайные розы, маргаритки и Виктория регия, которые воспевал Игорь Северянин…

И «Герань» осталась в прошлом, и кафе «Бродячая собака», и театр «Летучая мышь», и «Кривое зеркало», в которых Потемкин был одним из руководителей и исполнителей: писал тексты, играл роли, искусно танцевал, – всё это ушло и кануло.

В эмиграции Потемкин писал другие вещи, например создал цикл стихов «ЧеКа», посвященных расстрелянному Гумилеву, с которым его связывала многолетняя дружба. И строки про Ленина:

В 1924 году Потемкин переехал в Париж. Что-то печатал, ставил в эмигрантских театрах, но все равно жизнь была трудной и горестной.

это поэт от имени бедняги-женщины. И от себя:

Последнее лето своей жизни провел в Венеции, где снимался как актер в эпизодической роли, да еще на площади Сан-Марко поставил настоящий венецианский карнавал. Вернулся в Париж и впервые после скитаний приобрел новую квартирку вблизи Венсенского леса. Но пожить в ней практически не пришлось. Заболел гриппом и через два дня, 21 октября 1926 года, умер после сильного сердечного приступа.

Судьба отвела Петру Потемкину лишь 40 лет жизни. Прах его покоится в склепе Тургеневского общества на кладбище Пер-Лашез.

И в завершение. Владимир Пяст отмечал природный версификаторский талант Потемкина: «Виртуоз стихов он был замечательный». Таких похвал Потемкин удостаивался от многих признанных знатоков. А вот не достигший популярности и отвергнутый в «Сатириконе» поэт Сергей Бобров терпеть не мог успешного Потемкина. В письме к Андрею Белому он не раз ссылался на Потемкина, в частности на поэму «Ее венки» в журнале «Золотое руно» (1909): «От чтений оной поэмы прямо можно в ужас притти!.. Черт знает что! Прямо не знаешь, что на это сказать, что возразить. И это печатается в одном номере с тончайшими рисунками Врубеля…».

Когда вышла «Антология» в издательстве «Мусагет» в 1911 году и рецензия на нее Сергея Городецкого «Пир поэтов», то Бобров, не приглашенный на пир, отчаянно жаловался Андрею Белому: «Дорогой Борис Николаевич!.. Тяжело мне: зачем там этот гаер Потемкин?..»

Итак, Потемкин – виртуоз стиха или только гаер? Слово ныне совсем неупотребительное, старинное и означающее «балаганный шут».

Нет, он не был шутом. Может быть, прав Николай Оцуп, который сказал о Потемкине: «Этот поэт до конца дней оставался чуть-чуть дилетантом». Но при этом сам по себе был «живым очарованием».

«Поэт – весь целиком, – писал о нем Борис Зайцев в парижской газете “Дни”. – Такой уж уродился. Можно так или иначе оценить стихи, жизненное дело, только уж никак не отнесешь его к дельцам и практикам. Художник».