Юрий Безелянский - Отечество. Дым. Эмиграция. Русские поэты и писатели вне России. Книга первая

Эти строки из стихотворения «Верховный Совет», напечатанного в «Русском голосе» в Нью-Йорке в сентябре 1940 года (Дон-Аминадо активно печатался в Америке). В 1954 году в Нью-Йорке вышла книга мемуаров Дон-Аминадо «Поезд на третьем пути» (в России она была издана впервые в 1991 году).

В последние годы он жил уединенно и скончался в возрасте 69 лет.

«Была весна, которой не вернуть…»

Так писал Дон-Аминадо в стихотворении «Уездная сирень» (1929). Грустно всё это. Навевает печаль и другое заключение поэта-сатирика:

И всё же будем верить. В пересадку. В оазис. В исключение. А иначе жить трудно.

Так я представлял Дон-Аминадо в книге «99 имен Серебряного века». Но что-то необходимо добавить.

Жил он под Парижем в городе Йер и иногда называл себя «иеромонахом». В одном из последних писем, уже тяжелобольной, он давал совет: «За автобусом не бегайте. Не проверяйте свой возраст на автобусах». Грустил, что «страсть и певучая лира / Без денег – ни то ни сё».

Множество острых его слов никогда не было напечатано, – в особенности после Второй мировой войны, когда вообще он нигде не печатался и еженедельный свой фельетон заменял письмами друзьям в Америку.

«…О том, что было пережито всеми нами, – писал он в августе 1945 года, – оставшимися по ту сторону добра и зла, можно написать 85 томов Брокгауза и Эфрона, но никто их читать не станет. Поразило меня только одно: равнодушие. При встрече разговор такой: “А что, ваша мебель в порядке? – А потом прибавляет: – А у меня, вы, вероятно, слышали, жена депортирована…” При этом неизбежное торопливое полу-всхлипывание, и через две минуты можно смело перейти на армянский анекдот и дороговизну жизни.

Вообще говоря, все хотят забыть о сожженных, как 30 лет назад хотели поскорее отбиться от польских беженцев, когда у Яра пели цыгане и Качалов декламировал Пера Гюнта… Не думайте, что я преувеличиваю, по существу это именно так.

Ибо для тех, кто уцелел, Бухенвальд и Аушвиц – это то же самое, что наводнение в Китае».

Позже, в другом письме:

«Вот и сейчас – аккордеон по радио изображает национальное творчество “Парлэ муа д’Амур ”, а кило мяса стоит около трех долларов, хлеб и свиньи не едят, угля ни-ни, а за фунт белой муки можно писать Полу Негри в молодости! Не удивлюсь, если зимой будут петь Бублички и Кирпичики в переводе на галльский язык» (Андрей Седых , « Далекие, близкие»).

Эмигрантский период творчества Дон-Аминадо оказался особенно плодотворным. Вышло несколько сборников стихов и прозы, в том числе «Дым без отечества» (1921), «Наша маленькая жизнь» (Париж, 1927). Всё, что писал Дон-Аминадо, было наполнено состраданием к «маленькому человеку», который попал в переломную эпоху, когда мир хрустнул и раскололся, «как маленький орех». И поэтому герой стихотворных и прозаических строк Дон-Аминадо, близкий самому автору, не верит ни в народ, ни в высокое искусство, тем более – в высоких вождей и лидеров.

По утверждению Святополка-Мирского, «самый главный из прославившихся уже в эмиграции писателей, самый любимый, истинный властитель дум зарубежной Руси – Дон-Аминадо… он стоит выше партийных и классовых перегородок и объединяет всё зарубежье на одной всем приемлемой платформе равного обывательства…»

Действительно, при чем тут партийные амбиции и склоки, мечты о спасении России, когда на карту поставлена судьба каждого человека и все вынуждены решать одну-единственную задачу в эмиграции – выжить. Выжить достойно, не впадая в нищету. Отсюда глубокий трагизм Дон-Аминадо и его понимание всей сложности жизни.

В одном из стихотворений о весне и новых надеждах Дон-Аминадо безрадостно обещает:

И для русских эмигрантов, и для других, из иных стран. В Париж слетелись все: гении и лузеры, праведники и злодеи, простаки и мошенники, романтики и ловкачи, белые и черные, цветные и всякие, и все норовили урвать хотя бы маленькую частицу счастья. Дон-Аминадо в стихотворении «Монпарнас» дает блестящую сатирическую картинку ловцов удачи различного люда, попавшего в Париж:

Слишком интернациональный коллаж типов? А вот другой вариант Дон-Аминадо, чисто русский, на подкладке «небось» и «авось» под названием «Жили-были»:

Да, имели Россию. Держали в руках. Не сберегли. Уронили. И рассыпалась Россия на какие-то лишенные смысла черепки…

Вспоминая минуты отъезда из России, Дон-Аминадо писал: «Все молчали. И те, кто остался внизу на шумной суетливой набережной. И те, кто стоял наверху на обгоревшей пароходной палубе. Каждый думал про свое, а горький смысл был один для всех: «Здесь обрывается Россия над морем черным и глухим».

Это как афоризм Дон-Аминадо:

– Начало жизни написано акварелью, конец тушью.

С советской властью Аминад Петрович так и не примирился до конца дней. Писал о советских вождях всегда с отвращением, к примеру, о Молотове:

Про министра культуры СССР Фурцеву во времена Хрущева говорил: «Никитские ворота».

Когда Дон-Аминадо было 66 лет, в Нью-Йорке вышла его книга воспоминаний «Поезд на третьем пути» (1954). На мой взгляд, блестящая книга о России начала XX века, о том, как страна шла к революции, как жила элита и интеллигенция, как все разлагалось и в конечном счете распалось. Взгляд сатирика.