Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Одного семантического уровня мышления, т.е. конкретного предложения конкретного языка без одновременного существования его антипода и фундамента — логических форм мышления — не существует и существовать не может. Ведь любое осмысленное предложение имеет какое-то значение, несёт в себе какой-то определённый смысл. А мысль — это идеальный продукт мозга, категория мышления, смысл не заложен в самом предложении, предложение — лишь чернильные пятна, физические звуки, и они останутся таковыми, если этого предложения не коснётся человеческий мозг, вооружённый той же языковой системой. Смысл не может витать в некоей туманной дали, он строго локализован и пребывает в нейронных связях мозга, и только в высших, обобщённых, т.е. логических формах.

За непосредственно видимыми и слышимыми языковыми, знаковыми, семантическими формами мышления многие учёные не увидели более важных, основополагающих во всякой коммуникации и в познавательном процессе, логических форм мышления, обязательно сопровождающих каждое предложение как языковую (речевую) форму мышления. В теоретическом языкознании создалась ситуация — путаница в понимании идей и методов теоретического языкознания, сопровождаемая полной неразберихой в терминологии. А главнейшей причинойсложившейся ситуации в теоретическомязыкознании является непонимание современным языкознанием механизма взаимодействиядействительности, мышления, сознания, логики, языка, речи, текста, и, следовательно, сущности языка.

Сложно ли или, напротив, совсем просто разграничить эти разные формы мысли — семантическую форму мышления отграничить от логической, и наоборот? Может ли человек с улицы, наивный говорящий или слушающий практически разграничить эти формы? Практически это разграничение делают все люди, не замечая своего стихийного эксперимента. Если бы этот стихийный эксперимент не был бы реальным фактом, то коммуникация — говорение, слушание, чтение, понимание были бы полностью исключены. Говорящему (пишущему), чтобы высказать предложение, надо прежде родить в мозгу его логическую форму в виде субъектно-предикатного суждения S — P. И лишь затем, хотя это происходит одновременно, молниеносно и неосознанно (осознанно тогда, когда возникают трудности с поиском нужных слов, когда говорящий испытывает «муки слова»), он находит для этой логической формы, т.е. для субъектно-предикатного суждения соответствующую языковую форму, состоящую из многих строительных элементов и их форм (отдельных слов, их морфологических и синтаксических форм, интонации, порядка слов и др.). Слушающий (читающий), чтобы понять предложение, должен проделать обратную операцию: воспринимая семантико-грамматическую структуру предложения, он прежде всего должен уяснить себе его логическую структуру, найти в ней такие члены, которые сигнализировали бы однозначно о скрытом в этом предложении, латентном субъектно-предикатном суждении S — P, его субъект и предикат, которые не всегда на виду, и не всегда совпадают с синтаксическими подлежащим и сказуемым. Это стихийный, неосознаваемый, автоматический, молниеносный, хотя и благоприобретённый в речевой практике процесс, как и сам процесс мышления.

Только путём экспериментального анализа языка и психологических тестов можно установить, разграничить два разных процесса мышления или две разные формы мысли — логическую и семантическую. Но, повторяю, в процессе говорения и слушания эти формы неразложимы, они постоянно сопровождают одна другую как у говорящего, так и у слушающего, но лишь с одной большой разницей: говорящий (пишущий) начинает с логической формы и автоматически переводит её в семантическую форму, на язык слов; слушающий (читающий), напротив, прежде воспринимает семантическую форму мысли (знаковый продукт) и переводит его автоматически в логическую форму мысли. Это не два мыслительных процесса отражения мира, а единый процесс отражения мира в форме оречевлённого мышления, в основе которого лежат логические формы мысли, и только через них человек познаёт мир и общается с себе подобными. Мысль формируется по интернациональнымзаконам формальной логики, а оформляется средствами каждого национального языка так, как устроен каждый язык.

Для чего нужен язык? Он разрезает мир на куски и, как будто, подчиняет его себе. Но разрезание мира с помощью языка — ложная приманка. Реальность не становится вследствие этого процесса более понятной. Напротив, она загромождается, разбивается на множество мельчайших единиц, являющихся теми самыми смыслами, против которых борется логика. Но это не значит, что против них, т.е. семантических форм мысли, надо бороться. Они живут в мышлении человека с момента его рождения, и сидят там прочно, неосознанно, являются благоприобретёнными. Но внутри них, незримо и неосязаемо, скрыты логические формы мысли, которые всеми людьми данной нации понимаются одинаково, автоматически и бессознательно, и могут быть обнаружены также специалистами, экспериментально.

Для человека, владеющего только одним языком, ни «лингвистической относительности», ни «языковой картины мира» не существует. Человек, воспитанный в сфере только одного языка, — лингвоцентричен. Он считает, что все языки похожи на его родной. Он не подозревает, что окружающий мир может быть описан иначе, чем это делает его родной язык. Но сравнительное описание норм двух языков вскрывает существующие в каждом языке словарные проблемы, «белые пятна на семантической карте языка», незаметные изнутри, например, для человека, владеющего только одним языком». В данном случае человек из одноязычного общества может совершенно справедливо утверждать, что только его язык есть единственная и уникальная сегментация структуры мира. Однако и человек одноязычного общества отражает мир не языком, его языком, а мышлением, выраженным в формах его языка. Не его язык связан с миром, а его мышление — черезего язык. А это означает, что взаимопонимание в одноязычном обществе происходит точно так же, лишь на базе смыслов, представленных логическими формами, выраженными теми языковыми формами, которыми вооружены люди этого общества. В таком одноязычном мире, как и в многоязычном мире, логическое мышление людей одинаково, хотя их семантическое мышление, т.е. их язык остаётся сугубо национальным. Взаимодействие мышления и языка в одноязычном мире то же, что и в многоязычном мире. Существуют тысячи языков, а это значит — тысячи различныхсемантических типов мышления, не совпадающих от языка к языку, но выражающих одно и то желогическое мышление.