Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Мысль прежде зарождается в сознании говорящего (пишущего) в виде её логической формы, требующей своего воплощения в виде конкретной, слышимой или видимой семантической формы предложения. Семантическое предложение, т.е. материально осязаемое предложение реципиент переводит в логическую форму, что и есть понимание сказанного или написанного слушателем или читателем. Слушатель, превратившись в говорящего, идёт обратным путём, т.е. повторяет путь первого говорящего. Происходит круговорот высказываний из уст в уста. Такова, примерно, модель языковой коммуникации. Семантическая и логическая формы мысли чередуются друг за другом, переходят друг в друга.

Комбинация единиц не ограничивается комбинациями, например, только комбинацией белковых молекул в биологической наследственности. Этот же принцип господствует в природе всякий раз, когда необходимо порождение многообразий структур с использованием ограниченного количества «строительных блоков», создаваемых сочетанием нескольких элементарных частиц. Он также используется при возникновении почти неограниченного числа молекул, построенных из атомов, или же в создании белковых структур всего лишь из двух десятков аминокислот. Этот метод кажется единственно возможным с логической точки зрения. Можно достичь простыми средствами такого многообразия структур. Это в равной мере существенно и для языка, и для генетических кодов. Без комбинации конечного числа элементов невозможно было бы создать практически бесконечное многообразие семантических структур. Однако функционирование такой системы предполагает, что элементарные единицы, такие как фонемы или химические радикалы, сами по себе бессмысленны.

Семантическая форма мысли, или предложение, — это частная логическая форма суждения, частный случай употребления логической формы, т.е. одна и другая взаимно переходят друг в друга, ни одна не существует без другой. Хотя речь идёт об одной и той же единице — о предложении, но так сложилось в науке, что семантическая форма мысли стала областью языкознания, а логическая форма мысли — областью логики. Аналогия: механическое движение превращается в качественно различные формы движения — в теплоту и в электричество. А это уже формы молекулярного движения, т.е. в первом случае — область механики, во втором — область физики. Но между ними, как и в языкознании и логике, первое превращается во второе, а второе — в первое.

Определяющий момент для логического суждения — истинность или ложность мысли, заложенной в нём. Для семантической же формы мысли, т.е. для предложения это не имеет никакого значения. Конкретное значение предложения не может быть предметом логического рассмотрения, для него главное — правильное семантическое построение смысла предложения. Конкретным значением и грамматической структурой предложения занимается грамматика. Истинность логической мысли определяется не грамматическим строем, а согласием заключённого в предложении содержания с действительностью, а структура предложения, семантика слов не отражает истинную структуру и связи мира.

Общее в различных языках идёт от универсальной природы логического суждения, которое одинаковым образом выражает как одно и то же суждение в разных языках. Язык не есть отражение действительности, но то или иное её ассоциативное мыслительное понимание. Сочетаемость знаков основана на его ассоциативной смысловой заряженности. Бесконечная ассоциативно — смысловая заряженность каждого языкового знака является подлинной спецификой знаковой системы. Мышление есть отражение действительности, а действительность и, следовательно, мышление бесконечны. Поэтому вариативность мысли, будучи функцией действительности, всегда бесконечна и это легко заметить при наблюдении всех тех оттенков, которые приобретает данный языковой знак в связной речи.

Всё, что есть в мысли, есть и в знаках в виде их ассоциативных логических образов, отпечатков. Поэтому все сложные и бесчисленные оттенки логической мысли отпечатаны в языковых знаках. Но это не значит, что языковые знаки и мышление есть одно и то же. Если «язык есть непосредственная действительность мысли», то это ещё не значит, что знаки есть сама мысль, это значит лишь, что мысль одного человека может быть представлена другому только через внешне выраженные знаки языка — звуки и буквы, находящиеся вне мозга. Как бы мысль и знак не различались между собой, они только разные стороны одной и той же действительности, одного и того же логического мышления. Хотя системы этих знаков различаются от языка к языку, но логическое мышление остаётся для всех одним и тем же.

Предложение естественного языка, как семантическая форма мысли, есть в то же время и логическая форма мысли или логическое суждение. Для чего нужна эта двойственность, и так ли это на самом деле? Знаковая система в каждом языке — своя. В процессе мышления человек ищет необходимые знаки из сокровищницы своего языкового сознания и употребляет их в соответствии с правилами связи, с грамматикой данного языка. Эти грамматические правила сочетания слов в каждом языке — свои. Вот тут и возникает вопрос: а как же понять мысль, выраженную в знаках данного языка, человеку, пользующемуся другой знаковой системой?

Оказывается, семантическая форма мысли хаотична, «не причёсана», именно в том смысле, что она выражена в знаках данного языка, отличного от всех других. Следовательно, структуру предложения, в котором ассоциативно заложена данная логическая мысль, надо отразить в другой знаковой структуре, сохранив исходную мысль. Для этого требуется нечто среднее между двумя знаковыми системами — одна и та же логическая форма мысли, которую адекватно можно выразить в знаках любого языка.

В этом и лежит разгадка: как совместить множество языков с единством общечеловеческого мышления? Каждый народ мыслит в своей системе знаков, в формах своего семантического мышления. Её более обобщённая форма — логическая форма мысли — есть то среднее звено, которое примиряет эти две семантические крайности, они понимают друг друга через посредника, через логическую форму мысли.

Взаимодействие между семантической и логической формами мысли возможны только потому, что знаковые системы условны, немотивированы, причём в каждом языке они условны и немотивированны по-своему, т.е. по-своему членят реальный мир на произвольные отрезки. Чтобы понять мысль одного человека, построенную на произвольных знаках, не совпадающих по своим ассоциативным связям со знаками других языков, также произвольных, и так же членящих мир на иные отрезки, нужно общечеловеческое, т.е. логическое мышление, примиряющее множество разноязычных знаковых систем и сводящее их в одну — логическую систему мышления.