Алексей Кривоносов - Слово и мысль

На вопрос, почему для одного и того же явления употребляют два различных термина — понятие и значение, следует ответить: Здесь одно о то же рассматривается… в разных отношениях — с одной стороны к языковому знаку, с другой стороны, в отношении к объекту отображения. Логическая форма семантики слова — понятие, — живущее не только в индивидуальном мозгу, будучи преобразованной в семантическую, языковую, звучащую форму мысли, становится в то же время принадлежностью не только данного субъекта, но, переходя к другим, оно становится общим достоянием всего человеческого рода — понятием. Таким образом, значение и понятие — одно и то же явление, но значение как структурная единица принадлежит семантической форме мысли, а понятие, тоже как структурная единица, — логической форме мысли.

В языке отсутствует логичность, это его свойство заложено в стихийной природе языка, их знаков, изобретавшихся всем народом из поколения в поколение. Пример тому — разные языки, наличие синонимов, омонимов, многозначности, избыточности. Всё это и делает язык незаменимым средством общения и познания. Но это же создаёт логикам непреодолимые трудности в понимании истинных связей мышления и языковых знаков. Логики видят в языке — лишь неупорядоченную совокупность слов. Под логической формой нельзя понимать само знаковое выражение мысли. Логические формы мысли не тождественны грамматическим, логика не сливается с грамматикой.

По мнению Чеснокова, понятие и слово — единицы не соотносительные, они принадлежат к формальным планам мышления и к формальным планам языка, взаимно не покрывающих друг друга. Понятие и слово, суждение и предложение являются не соотносительными категориями, поэтому снимаются сами проблемы понятия и слова, суждения и предложения. Так как форма логического вывода выражается в основном с помощью не формальных, а субстанциональных (лексических) средств языка, то не существует проблемы формальных языковых построений, соответствующих умозаключению вообще, а также его формальным разновидностям». [Чесноков 1967:92, 101]. «… Грамматика по предмету, изучаемому в ней, не может находиться ни в какой зависимости от логики, так как различие между правильным и неправильным мышлением не входит в область исследования грамматики». [Фортунатов 1957:449].

Иногда значение и понятие считают разными явлениями на том основании, что значение выражает также чувства, эмоции. Если это так, то оказывается, что мы имеем два типа мышления, одно — логическое, другое — языковое, семантическое, причём логика выражает логическое мышление, а язык — эмоциональное, чувственное мышление. Язык превращается в конкретное мышление эмоциями, лишь в чувственное мышление. Как же тогда люди могут общаться в среде конкретных предметов, не представленных в мозгу в виде их абстрактных, логических образов?

Чем же объяснить, что у людей, находящихся на одинаковом общественном уровне развития, отсутствуют многие слова, которые есть в других языках, а количество понятий одинаково? Тем, что люди думают не языковыми знаками, а логикой, логическими формами, но не семантическими формами. Отсутствие знака в языке для какого-либо понятия не означает какой-то пустоты в сознании. В сознании человека есть только понятийные категории, которыми человек думает и общается, а знаковая форма служит для идентификации, хранения, расчленения этих понятий, как инструмент для познания и общения. Понятия и значения, будучи одной и той же сущностью отличаются друг от друга по их роли в процессах мышления. Значения не являются структурными компонентами логических форм мышления. Суждение как относительно законченный акт мысли включает в свою структуру не значения слов, а понятия, а слово в суждении обладает лишь способностью выражать понятия как структурный элемент суждения.

Мысль может восприниматься только будучи оформленной и актуализированной в языковых знаках. Но надо спросить: есть ли у нас основания признать за мышлением какие-либо особые свойства, которые были бы присущи только ему и которые ничем не были бы обязаны языковому выражению? Этот вопрос Бенвенист решает с опорой на Аристотеля, но решает неверно: эти категории предстают не в одном и том же виде, а в зависимости от того, выступают ли они как категории мышления или как категории языка. Вот эти различия: 1) Мышление может уточнять свои категории, тогда как категории языка, будучи принадлежностью системы, которую получает готовой каждый носитель языка, не могут быть свободно заменены по произволу говорящего. 2) Мышление стремится устанавливать категории универсальные, языковые же категории всегда являются категориями отдельного языка. 3) Всё это как будто подтверждает положение о примате мышления над языком и о его независимости от языка. [Бенвенист 1974:106]. Это общеизвестная точка зрения, будто язык и мышление — самостоятельные и взаимонезависимые сущности.

Значение слова есть итог и результат абстрактного, логического познания мира и в то же время есть семантическая единица языка. Языковое значение, став логическим понятием, обрело способность обобщения, о чём свидетельствует использование слова для множества реальных предметов, т.е. имеет понятийную природу. Эту функцию значение может реализовать только как понятие в силу своего отражательного характера.

Итак, теория о том, что «не существует двух форм отражения действительности», и теория о том, что «существуют две формы отражения действительности — семантическая и логическая» — это следствие одной и той же теории: существует нечто, что называется языком, и существует нечто, что называется мышлением. Все существующие в теоретическом языкознании варианты теории «взаимоотношения языка и мышления», «слова и понятия» базируются на априорном допущении существования двух самостоятельных сущностей или областей — языка и мышления.

Семантическая форма мысли и логическая форма мысли — не одно то же. Первая форма — это внешняя фиксация нашей мысли в виде языковых знаков, «непосредственная действительность мысли». Вторая форма — это форма для логических, познавательных изысканий, есть высшая форма отражения или познания действительности. Такое мышление создаёт идеальный образ отражаемого, это теоретическое овладение предметом. Инструментом этого познания служат логические формы мысли (понятия, суждения). Но если бы это наше знание было только идеальным, то им нельзя было бы пользоваться, передавать его. Это знание реально присутствует в чувственно воспринимаемой форме — в языковых знаках, в семантическом мышлении. Следовательно, среда гносеологии не совпадает со сферой семантики языка. Законы логики, законы и формы правильного мышления недоступны непосредственному наблюдению, «выхватываются» из семантики языка и отражают связи и отношения предметов реального мира.