Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Из сказанного можно сделать только один вывод — не существует «непереводимости», которую неосознанно постулируют теории «лингвистической относительности» и «языковой картины мира». Между исходным и переводящим текстом стоит мышление, а не форма языка, но одна и та же мысль находит свою реализацию в различных языковых системах, как в чужих, так и в родном языке. Реальное существование логических форм мысли делает возможным и понимание текста, и его перевод на другой язык. Тот факт, что коммуникация успешно осуществляется между носителями различных языков, говорит о том, что нет препятствий в процессе обмена информацией.

Перевод, как и понимание, не может совершаться в обход логического мышления. В противном случае это означало бы, что и в исходном языке А, и в переводящем языке Б существовали бы слова, не выражающие понятий. А такого не бывает: говорящий и пишущий «изобретают» прежде понятия, а потом находят в своём языке соответствующие им знаки. Следовательно, взаимопонимание людей, владеющих множеством языков, возможно не в формах языка, разных в разных языках, а лишь через семантико-грамматические формы этих языков на некоторой общей основе — на основе логических форм мысли.

Итак, перевод с одного языка на другой, как одно из интеллектуальных деяний человека, связан прежде всего с «процессом понимания» и невозможна без него: в противном случае мы получим не более, чем подстрочный перевод. Только через логическое субъектно-предикатное суждение(S — P) можно понять и перевести на другой язык предложение иностранного языка — другого пути не дано. Именно эта общность логического строя мысли (но не количество слов в предложении) составляет основу взаимопонимания людей, говорящих на одном и том же языке, а также взаимопонимание людей разных наций и, следовательно, переводимости одного языка на другой. Всё, что мыслится в формах одного языка, может мыслиться и в формах любого другого языка, столь же развитого. При переводе фраз с одного языка на другой полностью меняется семантико-грамматическая структура переводящего языка, т. е. его семантическая форма мысли, но логическая структура мысли не меняется, не происходит замены одной логической формы на другую. Без участия логических форм мысли перевод текста, как и понимание собеседника, невозможны.

Это и есть истинная теория перевода предложений с одного языка на другой. Это и есть теория понимания людьми друг друга, говорящих на одном и том же языке, или на разных языках, которыми владеют оба собеседника. Между языковыми, т.е. материальными знаками и материальным внешним миром стоит идеальное мышлениечеловека, которое в сознании реализуется в соответствующих логических формахмысли, а передаётся за пределы мозга в семантических формах мысли в материи материальных знаков (звуковых и графических).

Природа языка обусловлена природой языкового знака, сосредоточена в знаковой ситуации вокруг трёх понятий и их взаимоотношений: звук — смысл — предмет речи. Вне материи нет знака, материальность есть обязательное свойство знака. Но материя становится знаком, если она абстрактно, идеально представлена в мозгу человека и ассоциативно соотнесена с каким-либо предметом. Тем самым у кусочка материи знака (звук, буква) появляется идеальный образ, значение, но оно не в материи знака, а в мозгу. Следовательно, при рассмотрении сущности языкового знака нас ждёт взаимоотношение следующих его сторон, аспектов или уровней: (1) — физическая м а т е р и я знака; (2) — представление об этой м а т е р и и в сознании в виде ф о н е м ы или г р а ф е м ы; (3) — абстрактный, идеальный образ в виде п о н я т и я; (4) — о внешнем, чувственно, реально, м а т е р и а л ь н о воспринимаемом объекте (4).

Итак, в сознании, в мозгу, в абстрактном мышлении человека соединяются две идеальные сущности — от материи знаков, фонемы, графемы (2), и от материи отражаемого предмета, понятия (3), т.е. в сознании человека отражены два абстрактных, логических образа как абстрактные внутримозговые эквиваленты двух материальных вещей — от знаков (фонемы и графемы), и от внешних предметов (понятия)

Это разграничение имеет принципиальное значение в науке о языке, каким бы различным образом оно не определялось. Язык как система знаков построен по модели знака с его четырьмя функциональными уровнями (см. выше (1) звук, буква; (2) их идеальные образы — фонема, графема; (3) понятие как абстрактная форма мысли; (4) реальный предмет как чувственная форма мысли. Язык — это все четыре знаковые уровни. Речь — это те же четыре знаковые уровни. Различие между языком и речью состоит только в том, что в языке нет материи знака (1), она в нём присутствует виртуально, представлена как идеальный образ материи в виде фонем (2). Поэтому взаимодействие между языком и речью состоит лишь в наличии в речи реальной материи знака (1), и в её отсутствии в языке.

В этом случае проблема взаимоперехода между языком и речью сводится к постановке вопроса: на каком основании в лингвистике разграничивают язык и речь? Язык — это склад психических, ассоциативных материальных знаков и их внешних объектов, откладываемый практикой речи в сознании людей. Речь — это реализация этого склада в общении. Отсюда возникает вопрос: как появилась речь, когда ещё не было этого склада? Этот вопрос я отсылаю антропологам.

Язык и речь — это разные формы существования одного и того же объекта — языка в онтологическом плане, т.е. в виде языкового материала и языковой системы (язык) и в виде речи в коммуникативном или гносеологическом плане.

Итак, языковой знак — четырёхсторонен, четырёхфункционален. И только в такой структурной форме он есть истинный языковой знак, и только в таком виде он существует в мозгу. Хотя практически этого никто не ощущает и ощущать не может: это внутренняя, тайная, стихийная работа нашего сознания. Но по-другому эта структура знака и не может существовать. Это можно проверить на самом себе — может ли хоть одно из звеньев отсутствовать в языке, когда человек пользуется языком в любой его форме — слушает, пишет, читает, говорит?

Таким образом, к сущностной характеристике языкового знака надо отнести два его величайшие достоинства. П е р в о е из них: ни его материальная субстанция (звуки, буквы), ни сущность обозначаемого ею предмета (берёза), не имеют ничего общего с тем предметом, который они отражают. И то, и другое, т.е. имя знака и имя внешнего предмета имеют знаковый характер, они условны, идеальны, перенесены в мозг и преобразованы в нём из материального мира. В т о р о е достоинство знака: он создаёт условия свободного обмена мыслями, которые не связаны органически и необходимо с какими-либо внешними предметами, на которые указывает материальный знак, будучи представленным в мозгу идеально. И материальные знаки, и материальные предметы входят в сознание человека, закрепляются в нём навечно и продуцируются на выходе из сознания в преобразованном виде, только в идеализированной, логической форме — звуки как фонемы, буквы как графемы, а внешние предметы и вещи — как логические понятия.