Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Андреев и Зиндер пишут, что устная речь выступает в форме акустических колебаний, имеющих кратковременное существование. Есть речевые акты и созданные в этом процессе тексты или речь, только они и даны непосредственному нашему наблюдению. Но ни речевые акты, ни тексты не тождественны языку. Например, можно составить перечень слов, содержащихся в словаре Пушкина. Разложив каждую встречающуюся словоформу на морфемы, мы составим перечень морфем. Выделив все грамматические морфемы, мы составим перечень, инвентарь грамматических форм, морфем. Далее получим грамматические категории, парадигмы словоизменения, перечень частей речи, набор синтаксических конструкций, перечень фонем и т. д. Ясно, что эта совокупность перечисленных единиц не есть сама речь. Но это ещё и не язык, язык не просто сумма перечней языковых единиц: 1) ибо в каждом из этих перечней существуют связи между их элементами, определяющими их внутреннюю организацию, систему, 2) самый состав элементов определяется в языке не только их свойствами, но и отношениями между ними.

Но вся эта система конституирующих элементов, необходимая для функционирования языка, для порождения текста недостаточна. Одной этой системой речь не порождается. Должен существовать 1) алгоритм синтеза текста, 2) и алгоритм анализа текста, т.е. раскрытия его структуры. Оба эти алгоритма вместе с перечисленной совокупностью всех единиц, систем единиц, данных в их противопоставлениях и их связях и образуют то, что следует называть языком.

Таким образом, язык есть абстракция, которая в отличие от речевого акта и речи не дана нам в непосредственном наблюдении. [Андреев, Зиндер, ВЯ, 1963, №3].

Оригинальные мысли мы находим в работах Нечипоренко: 1) Мышление — язык — речь — память взаимодействуют между собою как по вертикали, так и по горизонтали, т.е. как в словесно-понятийном объёме, так и в знаково-смысловой последовательности в процессе высказывания мысли. Мысль, язык и речь насыщены памятью.

2) Глубины памяти у человека весьма относительны. Тем не менее они, в чисто психическом плане, в основном построены бессознательно и взаимодействуют, совершенно незаметно для людей (в смысле наполнения образами, переживаниями и др.).

3) Мы в состоянии различать два лингвистических подхода (как бы две лингвистики) во взаимодействии мышления — языка — речи — памяти: «лингвистика мысли и языка» радикально отличается от «лингвистики мысли и речи». Обе лингвистики в некоей мере сопряжены, т.е. оказывают внутреннее воздействие одна на другую. Надо выявлять конкретные характеристики той и другой лингвистики и не сваливать их в кучу. [Нечипоренко 2001:17].

В этом тезисе могут разобраться только инопланетяне, продвинувшиеся дальше землян, за исключением автора тезисов. Трудно представить себе, как язык и речь могут взаимодействовать по вертикали и по горизонтали, ведь то и другое — материальные инструменты мозга, но представленные в мышлении идеально (язык), а вне мозга — материально (речь) и идеально в виде ассоциативной указки на соответствующие значения в мозгу, где они и пребывают. Но и языка, как идеального, нет без материи знака и материи внешнего предмета (уровни 1 и 4 в знаке), и речи, как материального, нет без её идеальных образов в мозгу (уровни 2 и 3 в знаке). Сказанное затрудняет понимание дальнейшего: чем отличается «лингвистика языка» от «лингвистики речи», если у каждой из них есть свои «конкретные характеристики»?

Речь материальна, тогда как язык представляет собой систему абстрактных сущностей. Языку принадлежат не звуки, а фонемы, понимаемые как набор смыслоразличительных признаков. Звуки принадлежат не языку, а речи, которая несёт в себе не только общие, социально значимые элементы, но также индивидуальные особенности. Всякая законченная мысль (суждение, умозаключение) находит своё выражение в речи. Мысль, объективированная в речи (тексте) выступает как его смысл, тогда как языку принадлежат значения, абстрагированные из речи. Можно понять это диалектическое взаимодействие языка и речи, их нетождественность и в то же время присутствие одного в другом, при котором каждый член оппозиции, даря себя другому, растворяется в нём и утрачивает признаки своего специфического бытия, становясь «другим самого себя». Язык понимается именно как идеальная, а не материальная сущность. Это доказывается тем, что отдельные сегменты речевого потока должны быть узнаны как значимые единицы (слова). Такая возможность возникает лишь в том случае, если в сознании реципиента имеются эталоны, с которыми сопоставляются отдельные отрезки речевой цепи.

Что первично, а что вторично в речевой цепи, т.е. в дихотомии «язык — речь»? Некоторые лингвисты и философы считают, что речь оказывается всё-таки первичной по отношению к языку, потому что ребёнок вырабатывает свой язык нам основе восприятия чужой речи, он должен собственными усилиями реконструировать свой язык, который лежит в основе этих произведений, Другого способа не существует.

Системой лексических значений язык обращён к предметному миру, по отношению к которому лексика выступает как классификационная система, а своим фонемным составом язык соприкасается по каналам органам чувств со звучащей материей речи, вычленяя в ней изолированные сегменты в качестве речевых единиц, т.е. тоже классифицирует её. Двуплановость языковых знаков — не случайный и второстепенный факт, она образует самую сущность сознания, поскольку благодаря такой двуединой природе знака происходит «перекачка» смысла из сферы практической деятельности в сферу речевой коммуникации, и наоборот. Индивидуальный опыт становится достоянием всего общества, а общественный опыт формирует индивида как мыслящую личность.

Необходимо различать язык в мозгу А и язык в тексте Б. Язык А — это физиологическое явление, ибо язык материализован в определённых участках живого мозга. Это система знаков, отпечатанная в нейронах мозга как идеальное отношение материи знаков (устных и письменных). Это склад знаков, организованный по своей собственной структуре в зависимости от конкретного языка. Хранятся эти знаки в мозгу исключительно как психические образы материальных знаков в силу того, что у человека нет иного способа хранения отпечатков знаков, кроме как в мозгу. Этот язык конечен, но создаёт нашим сознанием бесконечные ряды речевых произведений.

Язык в тексте — это и есть текст (устный и графический). Этот язык социален, психичен, поскольку он находится в головах отдельных индивидов. Он предназначен для того, чтобы служить средством познания мира и средством коммуникации в обществе.