Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Это типичное заблуждение лингвистов, не желающих понимать, что всему голова — наше сознание, мышление, наш мозг. Он создаёт себе язык, он создаёт его свойства, он опирается на него как на материальный фундамент в его функционировании, без него текст был бы ничто, его вообще бы не было, он генерирует в предложениях, в словах, в материальных знаках определённые смыслы, сам оставаясь как бы в тени за словами, предложениями, текстом, создавая иллюзию, что именно они — слова, предложения, текст — пуп земли. То, о чём пишет Наседкин, есть не характеристика языка, в характеристика мышления — абстрактного и чувственного. То, что «язык обозначает», есть наше абстрактное мышление, а то что «язык изображает предметы», есть наше чувственное мышление.

Чтобы разобраться во взаимоотношении языка и текста, надо вернуться к языковому знаку, состоящему из четырех уровней — двух крайних, материальных (1, 4) и двух средних, идеальных (2, 3), связующих эти две разные материи. Непосредственной областью мышления являются два средних уровня знака, это идеальное образование мозга от соответствующей материи — и знака, и предмета. Каждая, даже мельчайшая мысль имеет свой и только свой знак. Поэтому по психической ассоциации упоминание знака вызывает закреплённую за ним мысль, а упоминание каждой мысли влечёт за собой её собственный знак. Но так как знак произволен, им может быть всё, что угодно, то создаётся бескрайнее поле для языкотворчества: именно благодаря произвольности знаков — а количество их в каждом языке строго ограничено — человек может мыслить на бесконечные темы.

Это и есть ответ на вопрос, как мышление реализуется в словах, в речи, в тексте, в звучащих или написанных знаках, хотя они и произвольны. Но к первому произвольному знаку прибавляется следующий, в такой же степени произвольный знак, чтобы получилась система, несущая осмысленную информацию. Но существуют определённые критерии, по которым за каждым данным знаком должен следовать именно этот, конкретный знак. Но если появилась система в речи, значит должны существовать и законы, позволяющие осмысленно ставить один знак после другого. Это логика, понятия, суждения, умозаключения, а они требуют именно те знаки, которые необходимы осмысленному мышлению. Поэтому если после данных знаков следуют именно данные знаки, то это диктуется работой мозга, его логическим мышлением, истинным или ложным, а не самими правилами языка, не самим текстом.

Ответы на эти вопросы содержатся именно в произвольности языкового знака. За каждым из них, по произволу, без всякой мотивации, ассоциативно закреплено какое-либо значение, содержащееся в мозговых клетках. Ясно, что автор текста подбирает знаки не произвольно, а ориентируется на свою мысль, понятия, которые он хочет выразить. Следовательно, если какое-либо значение в знаке закреплено по произволу, но прочно и навсегда, то в субъективном выборе знаков произвола нет, их выбор управляется мозгом, у которого априори есть нужные знаки для выражения нужных ему абстрактных, логических понятий.

Значение как идеальное образование хранится только в сознании общающихся людей и оказывается соединённым с материей знака только в процессах производства и восприятия знака, т.е. в речи. Идеальный образ знака вместе с идеальным образом внешнего предмета хранятся в мозгу. Причём материя знака живёт в мозгу в виде своего идеального образа, т.е. в виде фонем, а идеальный образ внешнего предмета тоже в виде абстрактного образа — в виде понятия. Отсутствие речи, т.е. отсутствие общающихся означает лишь отсутствие звучащей речи (письменных знаков) но не отсутствие, а присутствие тех же знаков в сознании в их идеальной форме — в виде фонем и понятий. Реальное звучание и написание знаков автоматически возбуждает в сознании связанные с этими знаками их идеальные формы — фонемы и понятия. Идеальные образы знаков постоянно живут в мозгу и охраняются долговременной памятью.

Фиксация результатов мыслительных процессов в звуковой речи или в письменном тексте непрямо отображает процесс мышления, который осуществляется при помощи языковых знаков. Знаки, но только в их идеальной форме, в форме идеальных образов звуков, букв, т.е. в виде фонем и графем, есть заместители реальных объектов в виде их названий — в виде понятий. Смысловое восприятие текста в процессе общения — это непрямое, опосредованное восприятие фрагмента реальной действительности, которое происходит через прямое восприятие его материальной формы.

Лингвист, анализирующий чужой текст как объект научного познания, исследует не текст, а процесс собственного восприятия этого текста, полагая, что его личное восприятие текста служит моделью генерации данного текста его создателем. У читателя, читающего художественный текст, та же позиция — он и субъект восприятия материи этого текста, и субъект идеального, логического понимания этого процесса. Человек понимает сообщаемое ему в силу развития его собственной способности самому создавать сообщения на том же уровне сказанного и написанного, услышанного и прочитанного. Он должен одновременно уметь и декодировать, и кодировать. Слушатель или читатель, чтобы понять текст, должен уметь его сделать, но для того, чтобы сделать, он должен понять, как сделать: код понимания и код создания — один и тот же. Этой двойной работой занимается логическое сознание и долговременная память.

Как взаимодействуют две разнокачественные системы — конечная система условных, произвольных, материальных знаков и бесконечная система мышления, ассоциативно выраженного в текстах, обладающих смыслом? Грамматика языка не даёт указаний на этот счёт. Правда, в отдельном предложении может быть косвенное указание на предикат — через словопорядок в предложении. В изолированном предложении чётко выявляется предмет, если это предложение — единица устной речи. Всей этой операцией развёртывания конечных знаков в бесконечный текст руководит логическое мышление, которое имеет в своём распоряжении множество знаков разных уровней.

Живой язык представляет собой сложную систему. Хотя количество элементов языка ограничено, однако с их помощью создаются бесконечные речевые построения, отражающие бесконечность мышления. Это достигается благодаря структурному устройству языка, многозначности знаков, их условному, немотивированному характеру. Эти лексические и грамматические элементы и способы их функционирования в речевых актах, будучи распределёнными по различным классам, образуя структуру этих элементов, способствуют образованию бесконечного числа речевых произведений. Но эта структура языка не поддаётся непосредственному наблюдению, потому что 1) в каждом речевой акте используется лишь небольшая часть языковых знаков, 2) речевые акты построены из элементов и единиц не парадигматической системы языка, а синтагматической системы языка. Объективно функционирующая структура языкового сознания в мозгу человека обнаруживается лишь в бесконечном повторении этих языковых элементов мозга каждый раз, в других конкретных речевых конструкциях. Отсюда — уже не может возникнуть древний вопрос: что первично, а что вторично — язык или речь? Первично — безграничность материальных предметов, качеств, отношений, признаков мира. Вторично — языковое сознание со сложной системой идеальных образов от материальных предметов и ассоциативно закреплённых за ними знаков и грамматических элементов (система фонемв любом языке конечна), а также идеальных образов от реальных предметов (коим, как и их понятиям, несть числа). Элементы языка в известном смысле образуют мёртвую массу, но в ней содержится живой зародыш нескончаемых преобразований и трансформаций. Поэтому язык в каждый данный момент представляется человеку в виде неисчерпаемой сокровищницы, в которой он вновь и вновь открывает неизведанные ценности, которые он использует в своей речи. Это качество языка проявляется в каждом речевой акте, во всё новом и новом виде.