Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Маркс пишет о капитале, который имеет всеобщую форму и элементарную форму. Соотносящиеся на рынке товары, имеющие одинаковую стоимость, заключают в себе два полюса. Один из них выражает свою стоимость в другом благодаря их всеобщейстоимости. Маркс это сравнивает с монархией: его величество принимает телесный вид короля, хотя он является королём только потому, что все прочие относятся к нему как подданные. Форма стоимости исторически и логически переходит в форму всеобщую, денежную, в которой товары по своей стоимости приравниваются к одному особенному товару, который в своей телесности, в форме благородного металла становится зеркалом, т.е. эквивалентом заключённого в нём общественного отношения — равенства различных видов человеческого труда.

В религии Маркс увидел то же, что и в товарном производстве. «Здесь продукты человеческого мозга представляются самостоятельными сущностями (выделено мною, — А.К.), одарёнными собственной жизнью, стоящих в определённых отношениях с людьми и друг с другом. То же самое происходит в мире товаров, с продуктами человеческих рук» [Маркс, Энгельс т. 23:82].

Послушаем теперь Ленина: «Раздвоение единого и познание противоположных частей… есть суть… диалектики… Раздвоение есть «борьба» противоположностей,.. единство противоположностей (разделение единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношения между ними) ” [Ленин т. 29:316 — 317].

Л. Витгенштейн пишет, что сущность не «нечто явленное открыто и делающееся обозримым при упорядочивании. Напротив, подразумевается, что сущность — нечто скрытое, не лежащее на поверхности, нечто заложенное внутри, видимое нами лишь тогда, когда мы проникаем вглубь вещи, нечто такое, до чего должен докопаться наш анализ, сущность скрыта от нас» [Витгенштейн 2003:282]. В схоластике (в средневековой религиозной философии) существовал принцип: «Singularia nominantur, sed universalia significantur» («Единичное именуется, а общее означается»). Это внешне сопоставленные противоположные стороны действительности: явление — внешняя, непосредственно обнаруживаемая сторона; сущность — скрытая от непосредственного взора наблюдателя сторона.

Журавлёв пишет, что инструментальная фонетика разрушила наивное представление о том, что каждый звук в его физической реальности и есть языковая единица. На акустико-моторном, физическом уровне «членораздельности» нет! Так появился парадокс элементарных единиц языка. Бодуэн де Куртенэ в 1870 году, как пишет Журавлёв, «доказал принципиальное несовпадение физической природы звуков с их значением (т.е. со звуковыми понятиями — А.К.) в механизме языка» [Журавлёв 1991: 97].

Только потому, что человеческие материальные звуки скрывают в себе незримо и никак не ощутимо звуковые понятия или фонемы, и только потому, что звуки и фонемы друг другу противопоставлены как явления и сущности, что одно отрицает другое, и что эти две противоположные единицы находятся в то же время в неразрывном единстве, только поэтому человеческий звук и его фонема (звуковое понятие) служат материальной, вынесенной вовне мозга оречевлённой формой мышления и в процессе познания, и в процессе коммуникации. Совокупность психических, т.е. индивидуальныхмыслительных процессов, происходящих в мозгу во время мышления и оперирования знаками, перерастает во всеобщиевнутренние закономерности процесса мышления, т.е. в логические формы мышления. Так, на основе знаковой системы языка частное и индивидуальное, психологическое перерастает во всеобщее в психике, а психология перерастает в логику. И вообще многое в мире (в мышлении, в экономике, в биологии и др.) имеет двойственнуюприроду как способ существованиявсего сущего.

Реальный мир покоится в нашем сознании в виде его идеального отражения, в виде его идеального дубликата, в виде второго мира, и это сразу же ведёт к проблеме: а как живут звуки и буквы в мозгу? Реальные звуки и буквы живут вне человека, т.е. вне его мозга лишь как физические объекты, как звуковые волны или чернильные крючки; им нет места в мозгу, они там представлены только идеально в виде психических образов, обобщённых звуковых и графических образов этих звуковых волн и этих чернильных крючков — фонемы и графемы. Но это происходит только и только благодаря логическому мышлению, общему и единому для людей всех наций, говорящих на разных языках. Абстрактная идея сама по себе не может выйти из одного мозга и перекочевать в мозг другого человека, ей нужна материальная линия связи в виде звуков и букв, которые входят в мозг и выходят из него в виде фонем и графем. Это и есть главнейшее условие существования человека.

Мышление неоднородно, оно имеет двухступенчатую, двухуровневую природу.

Первый уровень — логическое мышление, представленное в общечеловеческих логических формах мысли; второй уровень — семантическое мышлениев виде бесконечно разнообразных национальных семантико-грамматических форм предложений. Ни та, ни другая формы мышления не живут раздельно, они образуют нерасторжимый сплав, потому что, во-первых, мысли родиться негде, кроме как в процессе работы нейронных клеток — в мышлении. Во-вторых, мысли требуют своей реализации вовне мозга, иначе они нераспознаваемы не только слушающим и читающим, но и самим говорящим или пишущим. В-третьих, говорить, слушать, читать и писать — а это значит логически мыслить — нечем, если для этого нет чувственно воспринимаемых знаков. Именно системы этих знаков, используемых в речевой деятельности, и есть второй, более приземлённый, понятный всем семантический уровень мышления. Единое, общечеловеческое, логическое мышление без материальных знаков, без семантического уровня мышления, мертво.

Вот как хитро природа распорядилась, наделив мозг, живой орган этой же природы, правом мыслить, понимать, отражать самого себя в своих материальных процессах. Но, с другой стороны, она, природа, наделила свой мозг способностью выходить со своими идеальными мыслями за пределы самого мозга и сказала: чтобы ты, мозг, действительно, мыслил и отражал меня идеально, т.е. читал, писал, слушал, понимал, рассказывал обо мне, то я дарую тебе, мозгу, также материальную знаковую систему, частичку меня самой, и даю тебе право произвольно приклеивать к каждому предмету и явлению мира некий материальный знак, но только такой, какой ты сам выберешь, сам придумаешь, в полном согласии с материально-географическими условиями твоей жизни.