Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Как устроен язык — этот вопрос всегда был и остаётся центральным в языкознании. Основная сущность языка по нынешним представлениям состоит в том, что его считают «самостоятельным организмом». На этой базе построено всё эмпирическое языкознание — и это вполне оправдано, так как сегодняшнее понимание сущности языка в общем и целом удовлетворяет требованиям эмпирического языкознания, если оно, разумеется, не стремится создать свою общую теорию языка. Но, к сожалению, на этой базе построено почти всё теоретическое языкознание. К наследию теоретического языкознания следует отнести прочную традицию рассматривать язык как автономную, самостоятельную систему, устройство и функционирование которой можно понять, не выходя за пределы слов. Отсюда — введённые понятия лингвистическиеи экстралингвистическиефакторы. Язык берётся не как действительное средство общения и познания, а как самодостаточная, замкнутая в себе самой система, обладающая свойством мышления.

Язык представляет собой совсем не то, что мы о нём обычно думаем. Сами материальные знаки и чернильные крючки для языка важны и неизбежны как ассоциативные носители абстрактных сущностей, вынесенных за пределы мозга, без которых ни мышление, ни сам человек невозможны. Но тем не менее, абстрактная сущность материальных знаков — ещё более важный ингредиент языка. Без идеальных образов звуков (букв), т.е. фонем и графем, и идеальных образов внешних объектов, вещей, предметов, т.е. понятий нет языка как средства познания и общения. Преувеличение материального в языке, значимости материи в языке привело к тому, что языку приписали свойство отражать мир непосредственно, в материальных знаках, что введение понятия «фонемы» посчитали «дегуманизацией языка», что язык влияет на мышление, что язык — относительно самостоятельное явление и пр. На самом же деле всё то, что мы считаем языком, и всё, что с ним связано, есть чистейшая абстракция. А это значит, что есть только идеальные мысли человека, обитающие в мозгу, и их материальная основа, живущая как в мозгу (нейронные системы), так и вне мозга в виде материальных языковых знаков.

Материальное и идеальное в языке — равноправные составные части некоего единства, называемого языком. Материальное в языке в одном случае выступает как внутренняя природа мозга в виде нейронных связей мозга, а в другом случае — как внешняя природа, как конвенциональные материальные знаки языка (звуки, буквы). Та и другая материальные сферы языка преобразуются этими нейронами в идеальные формы: одна из них, главная, реально локализована в нейронах в виде логического мышления, вторая — ассоциативно отражена в материи языковых знаков, вынесенной за пределы мозга, но их идеальные образы локализованы и закодированы в том же сознании.

Самый сложный вопрос теории языка — материальная сторона знака и его сущность. Как знак связан с мозгом, с мышлением? Напрямую, без «посредника» — невозможно. Материи знака нет места в мозгу, там лишь нейронные клетки, они не могут допустить инородную материю. Там нет ни физических звуковых волн, ни чернильных пятен. Всё это представлено в мозгу в идеальнойформе этой материи как её следы, как её идеальные образы. Значит одна сторона знака, его материя, живёт в мозгу в идеальной, логической форме (в виде фонем и графем), другая сторона знаков, т.е. значение, смысл живёт тоже в мозгу как идеальное, логическое отражение вещей и предметов мира (в виде понятий).

Следовательно, язык, как его понимают некоторые, как самостоятельный объект и даже субъект, исчез, обе его стороны — материальное и идеальное — принадлежат мышлению. И материальная сторона слов, представленная в мозгу в идеальной форме, и их идеальные значения материальных внешних объектов, представленные в мозгу в идеальной форме, — принадлежность мышления. Языку не с кем и не с чем «связываться неразрывной связью»: то, что считают лингвисты и все остальные люди языком — исчез, это и есть само мышление человека в форме абстрагированныхот материальных знаков логических форм (фонем и графем) и таких же идеальных логических форм (понятий, суждений, умозаключений), абстрагированныхот объектов материального внешнего мира. Язык и есть, таким образом, не что иное, как оречевлённое, вынесенное за пределы мозга семантическоемышление, в основекоторого неизбежно лежат логические формымысли.

Хотя формальная логика Аристотеля родилась в недрах языка (древнегреческого), однако она родилась не от материи знаков, а от смысла, содержания, семантики языка (от содержаний, ассоциативно приписанных знакам), т.е. вышла из недр семантического, языкового мышления, а язык — лишь материя знаков, лишь инструмент для мышления и не более. Само же мышление независимо от языка, от его знаков. Но оно без знаков, равно как и вне мозга, не живёт, вовне мозга ему не в чём держаться, кроме как в условно придуманной материи знаков. Но эти знаки через свою материю (звуки, буквы) входят в мозг и выходят из него уже не в своём первообразном виде, не как та же материя, а как идеальные формы мысли от этой материи. И только через эти материальные знаки, и только через их идеальные образы, зафиксированные на бумаге (в буквах) и на плёнке (в звуках), они могут, образно выражаясь, «передаваться» через века от поколения к поколению людей, но только через их мозг, вооружённый той же знаковой системой.

Отсюда следует, что мышление существует само по себе, и только в мозгу, но в то же время и ему не жить в мозгу в идеальной форме без внешних материальных знаков, представленных звуками или буквами. Язык или материальные знаки как частички природной материи тоже живут не сами по себе, лишь в виде внешней физической субстанции, а только потому, что за ними условно, ассоциативно закреплено или в них скрыто идеальное, мыслительное, вынесенное за пределы мозга. Язык как материя знаков есть лишь инструмент для общечеловеческого мышления — а оно протекает только в формах логического мышления (в формах фонем, графем, понятий, суждений, умозаключений), причём для каждого национального языка изобретены свои материальные знаки.

Таким образом, о языке, сущность которого, как нам всегда кажется, мы знаем ещё с пелёнок, ничего нельзя сказать, кроме того, что это материальные знаки, выражающие какие-то значения, и не более. Если мы о нём хотим сказать нечто более значительное и более полное, мы обязательно прирежем к нему кусок мышления, а за языком в таком случае оставим только условные материальные знаки, и не более того. Разумеется, можно ему примыслить всё, что угодно, что и делается в течение веков (способность самостоятельно отражать мир, влиять на мышление, на общество и др.), но от этого его истинная сущностьне изменится. Всё остальное, кроме материи звуков и чернильных букв, — область мышления. Но и сами звуки и буквы квартируют в мозгу не в материальной форме звуков и букв, а преобразуются в идеальные логические формы — фонемы и графемы. Иначе, как только в идеализированной, абстрактной форме, мозг их воспринять не может: в мозгу нет места для инородной материи. Нейронные клетки так перерабатывают всю внешнюю материю, в том числе и знаковую материю, что в них, этих клетках, ничего не остаётся, кроме идеализированных воспоминанийоб этой материи в виде нематериализованных, идеальных логических форм, но логических воспоминаний, закреплённых в мозгу навечно.