Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Звуковые и графические комплексы у говорящего и у слушающего одинаково ассоциированы с предметами материального мира и их абстрактными понятиями. Слушающий, ставший говорящим, проходит весь процесс коммуникации в обратном порядке: он ассоциирует звуки (буквы), слова, предложения с их мысленными образами и в мышлении рождается та же мысль. Его ответ говорящему состоит из тех же уровней построения своего высказывания (в модели знака уровни от 1 до 4), что и у собеседника. Услышанное мною слово и его понимание — это процесс, обратный процессу его создания, есть акт творчества, создания текста и акт его познания, понимания.

Диалектика языка, объясняя связь между сознанием, языком и объективной действительностью, является неизбежно философией логического познания и экспликации его механизмов. В сознании говорящего, пишущего рождаются понятия, ассоциирующиеся с идеальными формами знаков, с их акустическими и буквенными образами. Родившееся в голове понятие — психическое, логическое явление, эти психические импульсы как физиологическое явление, передаются органам речи (пальцам руки). В основе этих психических процессов лежат звуковые или зрительные волны. Отправная точка круговорота речи находится в мозгу говорящего А, где единицы сознания (понятия) ассоциируются с идеальными образами языковых знаков (фонемами). Этот процесс — чисто психический, за которым следует процесс физиологический: мозг передаёт органам речи импульсы, соответствующие образу языкового знака. Звуковые волны поступают от речевых органов говорящего А к слуховым и зрительным органам слушающего Б. Это процесс чисто физический. Далее от Б к А все процессы совершаются в обратном порядке: от уха к мозгу (физиология), в мозгу совершается психическая ассоциация с соответствующим понятием.

В процессе отражения мира лежит противоречие между сущностью и явлением, сам объект есть противоречие, мир не может быть скопирован в процессе познания ни в чувственном, ни в абстрактном мышлении по отдельности. Противоречие состоит в том, что мы «отрываем» мысль от материального, мыслящего органа, мозга, «выносим» её за пределы мозга и связываем её с миром действительности (природным или искусственным в виде материи языка). Это противоречие и составляет проблему отражения, т.е. вопрос о том, как материальное «пересаживается» в человеческую голову и преобразуется в ней, превращаясь в идеальное, в мысль. Мышление и мысль рождаются в голове через материальный продукт, мозг и, следовательно, являются вторичными как по отношению к миру в целом, так и по отношению к мозгу. Это противоречие приобретает вид треугольника (мир, мозг, мышление), все три стороны которого противоречат друг другу: мысль есть одновременно и идеальная функция материального органа (мозга), и материальная деятельность мозга, и идеальный продукт материального мира в логических формах.

Бесконечное разнообразие окружающих нас вещей, событий, действий, качеств и отношений между ними требует их называния. Знакомо всякому: «нет слов, чтобы выразить мысль». Человек думает о большем, чем он может сказать. Выражает ли речь уже сформировавшуюся мысль, или мысль формируется до речи и вне речи? Речевой акт есть процесс мышления. Мозг постоянно ищет нужные единицы в кладовых своей памяти, где по закону ассоциации разложены языковые знаки и грамматические парадигмы.

Психическая апперцепция — свойство мышления, когда данное восприятие, понимание слов, фраз объясняется, подготавливается наличием других, даже незначительных знаний в сознании. Она есть участница определённых знаний в работе сознания, в образовании новых мыслей. Чем более я подготовлен к пониманию данной теории, тем больше у меня апперцепционная масса, тем легче происходит понимание.

Членораздельный звук (уровень 1), воспринимаемый слушателем, пробуждает в нём воспоминания о его собственных, таких же звуках в виде их идеальных образов, фонем (уровень 2), и это воспоминание вызывает в сознании мысль, понятие (3) о самом предмете (4). Если бы языковой звук (слово) говорящего не воспроизводил в мозгу слушающего воспоминания, то понимание не могло бы состояться. Но для такого понимания нужно даже не полное, а частичное понимание произнесённого. Знак есть средство не только понимать другого, но и понимать самого себя. Мышление возможно и без слов. Это акт индивидуальный и не всегда связанный с процессом речи. Но в процессе речи без слов не обойтись. Услышанное слово сразу же вызывает понимание, потому что у слушающего уже закрепилось сказанное слово и выраженное им понятие. Следовательно, понимание слова (устного или письменного) происходит от понимания слов в самом себе. Сказанное и услышанное прочно связано по ассоциации с логическими понятиями, общими для говорящего и слушающего. Наша собственная мысль, туманная и расплывчатая, мгновенно освещается, когда мы сообщаем её другому, или ее запишем. Таким образом, слово, языковой знак есть не только средство понимать другого, но и есть средство понимать самого себя. Кроме знаковых знаний, понимание опирается и на другие виды хранимой информации, понимание не сводится только к словарю и к грамматическим конструкциям. Понимание связано с наукой о знаниях, для неё это означает, что естественный язык обладает абсолютным приоритетом как средство «фиксации и передачи» знаний. Она не может развиваться, минуя проблему понимания как проблему взаимодействия семантического и логического мышления.

Человек создал себе орудие понимания, членораздельные звуки и буквы, непостижимо простые по сравнению с важностью того, что посредством их достигается. Но, воспринимая слово, слушатель думает не совсем то, что замыслил говорящий. Если бы было полное совпадение того и другого, то слушающий перестал бы быть самим собой, т.е. воспринимал бы от говорящего свою собственную мысль, передаваемую как бы заново. Поэтому понимание идентичное, один к одному с говорящим есть иллюзия, будто мы видим или слышим, т.е. осязаем нашим чувственным мышлением те же предметы, свойства, что и говорящий. Но мы воспринимаем только свои впечатления от звуков и то, что за ними скрывается. А эти впечатления у всех разные. Это происходит потому, что абстрактные формы мысли неизбежно переходят в чувственное созерцание, а оно у разных людей разное. Если я читаю описание природы или событий в каком-нибудь романе, рассказе, я вижу всё это по-своему, ибо у меня иной опыт жизни, чем у автора, и я видел эти предметы или события по-иному. «Всякое понимание есть непонимание» (В. Гумбольдт).