Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Как бедна у мира слова мастерская!

Подходящее откуда взять?

(В. Маяковский)

Случится ли тебе в заветный чудный миг

Открыть в душе давно безмолвной

Ещё неведомый и девственный родник,

Простых и сладких звуков полный, —

Не вслушивайся в них, не предавайся им,

Набрось на них покров забвенья:

Стихом размеренным и словом ледяным

Не передашь ты их значенья.

(М. Ю. Лермонтов. «Не верь себе»)

Всё лучше перед кем-нибудь

Словами облегчить мне грудь;

Но людям я не делал зла,

И потому мои дела

Не много пользы вам узнать;

А можно ль душу рассказать?

(М. Ю. Лермонтов. «Мцыри»)

Молчи, скрывайся и таи

И чувства и мечты свои —

Пускай в душевной глубине

Встают и заходят оне

Безмолвно, как звёзды в ночи —

Любуйся ими и молчи.

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймёт ли он, чем ты живёшь?

Мысль изречённая есть ложь;

Взрывая, возмутишь ключи, —

Питайся ими и молчи,

Лишь жить в самом себе умей!

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно-волшебных дум;

Их оглушит наружный шум,

Дневные разгонит лучи, —

Внимай их пенью — и молчи!…

(Ф. А. Тютчев. «Silentium»)

Иногда «Муки слова» интерпретируют так, что в языке якобы отсутствуют соответствующие слова для возникающих в сознании говорящего понятий и чувств. Но прочувствовать и понять свои чувства — это не тождественные акты. Пока человек не понял своего чувства, т.е. пока это чувство не отразилось в его сознании в виде абстрактной мысли об этом чувстве, он не в состоянии что-либо высказать об этом чувстве. Дело не в «невыразимости» понятий, а в отсутствии этих понятий, их названий, т.е. их материальные знаки, являющиеся условными, не идут рука об руку с наглухо прикреплёнными к ним понятиями. Как только эти понятия воплотились в слово, значит они возникли. «Муки слова» — это усилия понять, познать некие явления и образовать о них верные понятия. Эти усилия есть процесс мышления, проходящий обязательно в словах.

«Муки слова», «муки творчества» заключаются в отыскании в огромной понятийной сокровищнице тех слов и выражений, которые воплощают не только определённые понятия, но и средства эмоционального, художественного изображения действительности. Система языковых знаков определённого коллектива людей есть не уникальный, а массовый объект, как объект, существующий только в совокупности своих индивидуальных представителей. Каждый индивидуальный экземпляр высказывания формируется и функционирует в мозгу конкретного человека. Не существует общих для всех людей одних и тех же словосочетаний для выражения только данной мысли. Эти словосочетания, слова для той или иной идеи каждый человек ищет самостоятельно, и выражает их по-своему.

Свойства языковых единиц состоят также в том, что языковой инвентарь состоит из регулярных, систематически употребляемых в общественных масштабах воспроизводимости. А эта воспроизводимость инвентаря обеспечивается их хранением в памяти носителей языка, т.е. в социальной, коллективной памяти. Из этой памяти они, по мере необходимости, извлекаются как заранее готовые средства построения речевых единиц. Но свобода выбора говорящим (пишущим) ограничена, так как ему приходится выбирать из некоторого количества средств наиболее подходящие для его коммуникативных задач. Без понятия воспроизводимости своих единиц языку не обойтись, а она ведёт к хранилищу воспроизводимого, т.е. к памяти человека. Говорящий (пишущий) ищет подходящие слова для передачи задуманного. Это значит, что удачный, убедительный подбор слов в тексте выполняет творческие функции.

Итак, существует общечеловеческое мышление. Существует общая для всех людей данной науки, данной области знания знаковая система. Но существует лишь индивидуальный набор нужных знаков для нужных идей, иногда при их выборе часто сопряжённый с «муками слова». С одной стороны, это плохо, что отсутствуют одни и те же штампы для выражения данной мысли, это освободило бы человека от мучительных поисков нужных знаков для нужных мыслей. Но тогда все люди данной нации общались бы одними и теми же штампами, и отсутствовал бы всякий индивидуальный выбор слов, следовательно, отсутствовало бы всякое художественное творчество. С другой стороны, это хорошо, хотя и «трудно мыслить», потому что условная, немотивированная знаковая система даёт безграничный простор для индивидуального творчества.

Мышление обладает совершено иной ёмкостью, чем объём самой знаковой системы для этого мышления, которая по определению не является бесконечной в связи с ограниченностью человеческой памяти. Мышление же бесконечно, кроме того оно не всегда сигнализирует о себе через языковые знаки. Во-первых, существует чувственное мышление как его первая, чувственная, наглядная ступень, которая не требует никаких языковых знаков — мы видим, слышим, воспринимаем, ощущаем всё, что вокруг нас, нашими органами чувств, не нуждаясь в словах. Во-вторых, существует абстрактное, идеальное, логическое мышление как вторая, более высокая ступень отражения мира, но и это мышление может обходится без знаков, реализуясь как невербальное мышление. Происходит отрыв идеального, абстрактного, психического от материи знаков, такое мышление совершается спонтанно, неосознанно для человека, имея своей материальной основой лишь химическое и электрическое взаимодействие нейронных клеток (сравни: восприятие сокращённых логических умозаключений или энтимем, анекдотов, т.н. озарений и пр.). Мысль часто бессознательна, нам её трудно понять и осознать и тем более изложить в форме устной или письменной речи. Слова приходят на помощь мышлению лишь в последнюю очередь, но главным образом тогда, когда нам нужно их озвучить или записать.

Многие лингвисты считают, что невербального мышления не существует, опираясь при это на К. Маркса: «непосредственная действительность мысли есть язык», «идеи не существуют оторвано от языка», «мысль превращается в форму вещества, т.е. в телесную форму знаков». Вне знаков есть лишь неясные побуждения, волевые импульсы, выливающиеся в жесты и мимику. «Таким образом, стоит лишь без предвзятости проанализировать существующие факты, и вопрос о том, может ли мышление протекать без языка или обойти его, словно какую-то помеху, оказывается лишённым смысла» [Бенвенист 1974:105]. Другие лингвисты считают, что в авербальном мышлении нет бессознательных физиологических процессов. На бессознательном уровне человек осуществляет множество разнообразных видов мыслительной деятельности: рождение гипотез, рассуждения, интерпретации. Но речь в этом случае идёт не о бессознательных физиологических процессах, происходящих в нейронах, а именно о мыслительных процессах, таких же, как сознательно осуществляемые акты мышления, с той лишь разницей, что эти процессы не вокализуются. Следовательно, осознанной может быть только часть мышления.