Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Нельзя высказать смысл, если его раньше не подразумевать. Но и не всё подразумеваемое вводится в текст, в предложение. Это только эксплицитный смысл, имплицитный смысл остаётся часто за словами. Главное в предложении состоит в том, чтобы доставить в интеллект слушающего (читающего) знаковый материал для условий, на которых базируются смысловые связи слов, способствующие ассоциативно вызвать те же смысловые связи между знаками, в услышанном и прочитанном. Предложения возникают на основе задуманного текста, а сам текст рождается в результате его развёртывания в предложениях. Предложением управляет текст. Человек не говорит отдельно придуманными предложениями, а одним задуманным текстом. Это предъявляет требования к отбору словаря и грамматических средств. Но одни и те же слова и одни и те же грамматические правила не могут применяться постоянно в каждом соседнем предложении.

Мышление не всегда нуждается в своём полном развёртывании — это и есть источник невербального мышления. «Мы мыслим свёрнутыми образами, когда мысль для нас привычна… В обыденном мышлении мы не нуждаемся в развёрнутом образе, так как и свёрнутые образы или сгустки оказываются достаточными для мышления, или неточного, привычного различения одной вещи от другой… Развёрнутый образ выступает у нас, когда мы нуждаемся в каком-либо доказательстве или объяснении». [Сотникян 1968:87]. Использование чувственного материала как элемента мысли объясняется тем, что говорящему не всегда нужны логические формы мысли с вербализованными субъектом и предикатом, что ситуация дополняет мыслительный процесс и процесс общения наглядными признаками, предметами, явлениями.

Мышление только на уровне мозговых механизмов, т.е. авербальное мышление, есть истинное мышление: основная сфера мыслительных процессов лежит за пределами языковых знаков. Есть два вида мышления: 1) Мышление осознаваемое, контролируемое сознанием. Оно осуществляется в формах понятий, суждений, умозаключений. 2) Мышление, не осознаваемое субъектом, не контролируемое сознанием. Конечно, оно осуществляется на нейрофизиологическом уровне, но какими-то иными церебральными механизмами. Это мышление не может обходить логическое мышление и обязано пользоваться его логическими формами, иначе мышление не состоится. Именно мышление только на уровне нейронных механизмов, без языковых знаков, есть собственно наше повседневное мышление. Может быть, это частично совпадает с тем, что обычно называют «внутренней речью», в которой присутствуют неясные и расплывчатые образы языковых знаков.

Основная сфера мысленных процессов человека лежит за пределами языковых знаков в виде невербального мышления. Словесное мышление — только один из типов мышления. Невербальное мышление не требует развёрнутого линейного построения предложения с субъектно-предикатной структурой. Мысль предшествует речи в тот момент, когда мы собираемся что-то сказать. Фрагментарность и свёрнутость внутренней речи объясняется преобладанием в данный момент в мышлении человека незнаковых его форм.

Если бы мы ограничивались лишь знаковым мышлением — а это невозможно ни при каких условиях, — человек как биологический вид не существовал бы: в этом случае человек обязан был бы говорить, не закрывая рта, весь день. Бодуэн пишет, что бессловесное мышление — не только недостаток слова, его недоразвитость, но, напротив, являет собой момент преодоления слова, восхождения на высшую ступень мысли. Мы не упраздняем слово, а поднимаемся над ним, и оно продолжает играть в мышлении свою великую роль, хотя уже в невидимой форме. Это не упразднение слова, а утверждение на нём и надстройка над ним ещё более высоких ступеней мысли. [Бодуэн, т. 1:28].

Понятие в мозгу фиксируется звуковым, буквенным комплексом, но только тогда, когда понятие уже готово, до звукового комплекса. Или вместе со звуковым комплексом. Но сам звуковой или буквенный ряд до понятия невозможны, если игнорировать футуристов, кубистов, авангардистов в поэзии (Хлебников, Северянин, Надсон, Маяковский и др.), которые изобретали искусственные понятия. Понятие может быть и не закреплено в звуках, но оно всегда закреплено в нейронных структурах мозга. Разумеется, чем проще и понятнее связь между логическим понятием в мозгу и материей знаков, тем прочнее оно задерживается в памяти, иначе оно может рассыпаться как карточный домик. Понятие в мозгу и связанные с ним знаки не исчезают даже тогда, когда исчезла сама вещь.

Некоторые лингвисты-фантасты «на полном серьёзе» так характеризуют невербальное мышление, путая его со сновидениями: «Глубоко и нестандартно размышляющий по поводу чего-либо индивид в состоянии углубиться в поток своего сознания, может уйти на некоторый период времени от словесных знаков-символов и перейти на совершено иной, загадочный в некотором роде, уровень мышления. В этот момент, в этот миг человеческая личность как бы растворяется в потоке неземного бытия, подсознательно проникает в иные миры. В иные измерения и буквально узревает что-то таинственное, загадочное, неземное, глубоко космическое. Бывают даже ощущения путешествий на другие планеты». [Нечипоренко 2002:57].

Мыслительные образы — научные, бытийные, художественные и др. — вступают в ассоциации между собой в связи с потребностями решения разнообразных целевых задач индивида. Причём, независимо от того, ассоциированы ли они с абстрактными образами материальных знаков, или нет. Знаки нужны лишь в трудных случаях (нахождение научной истины, создания художественного образа и др.). Языковые знаки необходимы в обязательном случае лишь в процессе коммуникации, а в процессе чисто мыслительной, познавательной деятельности — лишь эпизодически, поэтому мыслительные процессы протекают в черепной коробке преимущественно в виде авербального мышления.

Итак, авербальное мышление у человека — это основной, главный принцип его мыслительной, познавательной деятельности. Что касается коммуникативной деятельности, то языковые знаки здесь неизбежны. Ничего нельзя сообщить собеседнику (ни устно, ни письменно), так же, как и «воспринять» от него его мысль. Поэтому можно сказать, что сущность и назначение языковых знаков, как внемозговых инструментов человеческого мозга, заключается и в познавательной, и в коммуникативной работе нейронных механизмов, оба базируются на системе языковых материальных знаков, хотя познавательное мышление возможно и без привлечения языковых знаков.

Мышление — это взаимодействие нейронных связей в мозгу, это беззвучная или внутренняя речь. Процесс актуализации языковых знаков проходит через внутреннюю речь, она предшествует речевым актам. Внутренняя речь есть средство опосредствования мышления в речевом акте, это первая ступень процесса реализации языковых знаков в устной или письменной речи. Внутреннюю речь по степени её абстрактности надо отнести к «языку мозга», это тот же внутренний язык. Это язык, управляющий, регулирующий замыслы в познавательном и коммуникативном мышлении. Он сильно сжат, подвижен и употребляемые в нём знаки ничем не нормированы. Это язык перевода. Он переводит замысел внутренней речи, продиктованный мышлением, на развёрнутую речь звучащего (написанного) языка. Всякий язык переводим на другой язык, и механизмом этого перевода являются «языки мозга» или внутренняя речь.