Алексей Кривоносов - Слово и мысль

3) Потому что связь слов с соответствующими единицами мышления, понятиями носит чисто ассоциативный характер. Но именно «ассоциативный характер» связи материи знаков и мысли есть сущностьи знаков, и языка, и мышления. Если это так, то эта связь языка и мышления, обычно реализуемая в виде «звучащей» мысли, при авербальном мышлении не выносится наружу, остаётся в мозгу как авербальное мышление, как «языки мозга».

4) Потому что язык обеспечивает не только информацию между людьми, но и играет большую роль в возникновении и развитии человеческого мышления. Однако понятия «обеспечивать информацию» и «играть роль в становлении мышления» есть не что иное, как оречевлённое, знаковое, коммуникативное мышление. Но кроме него существует и процесс познавательного мышления, которое проходит в тиши мозга, на уровне «языка мозга». Поэтому вербальное мышление никак не отрицают реальность существования авербального мышления.

5) Потому что язык оказывает обратное воздействие на мышление, и поэтому взаимодействие межу языком и мышлением — не однонаправленное, а двунаправленное, т.е. от мышления к языку, и от языка к мышлению. Но язык не может оказывать воздействия на мышление в силу того, что язык базируется на материи знаков, которая освоена абстрактным мышлением в виде её идеальных образов, фонем (см. Гл. 1 «Модель знака»). Следовательно, материальное и идеальное диалектически взаимодействуют между собою, образуя истинный языковой знак, и ничто здесь не влияет ни на что.

6) Потому что с этих позиций нельзя объяснить, почему мышление — общечеловеческое, а языки у всех разные. Объясняю — одно и то же мышление свойственно всему человечеству, это логическое мышление. Но оно реализуется только в формах национального языкового мышления, т.е. в формах каждого конкретного языка, в семантических и грамматических формах родного языка. Именно в этих, последних, формах при соответствующих условиях (односоставные предложения, сокращённые силлогизмы и др.) происходит экономия языковой материи, порождающая авербальное мышление.

7) Потому что утверждается, будто понятийное мышление возможно вне актов коммуникации, т.е. что в познавательном мышлении слова якобы не выступают как органические компоненты мышления. Вот именно так — и формы понятийного, и формы коммуникативного мышления часто выступают в виде форм авербального мышления, их языковые формы часто бывают сокращёнными. Между познавательным и коммуникативным мышлением нет различий: они заключаются лишь в выборе знаковых средств, связанных с психологическими условиями коммуникации и познания.

8) Потому что теории, противоположные теориям Панфилова, по его мнению, не подтверждаются фактами языка. Увы, как раз реальность авербального мышления не только подтверждается фактами языка, но эти факты выглядывают из всех щелей. К сожалению, Панфилов их просто не видит, потому что он, частично, или выработал теорию языка ещё до его исследования, или его собственная теория подогнана под «марксистские» лозунги, неправильно им понятые.

9) Потому что допускается существование «непонятийного мышления», т.е. будто мысль может существовать вне языковых знаков. Нет, не «допускается», а это реальный факт естественного языка, существование «непонятийного мышления» — это реальность. Абстрактное, логическое мышление принципиально не может быть изъято, ибо это означало бы нереальность идеального, как второй стороны материального. Панфилов считает, что если в предложении нет субъекта, но есть только предикат суждения, если для него нет специального языкового знака, то это не суждение. Он против того, что понятийного мышления вне языковой формы нет и быть не может. Бенвенист вторит ему: «… стоит лишь без предвзятости проанализировать существующие факты, и вопрос о том, может ли мышление протекать без языка или обойти его, словно какую-то помеху, оказывается лишённым смысла». [Бенвенист 1974:105].

Интересная судьба сложилась у самого знаменитого высказывания К. Маркса о соотношении языка и мышления, изложенного Марксом в оригинале на немецком языке, и в том же его высказывании, переведённым на русский язык в его полном собрании сочинений. Маркс пишет: «Die unmittelbare Wirklichkeit des Gedankens ist die Sprache». [K. Marx, Fr. Engels. — Die deutsche Ideologie. — Werke, Bd. 3, Berlin, 1988:432]. В русских переводах эта фраза дана в двух вариантах (даю с моим обозначением субъекта и предиката, — А.К.).

1) В первом переводе: «Непосредственная действительность мысли (S) есть язык (P)».

2) Во втором переводе: «Язык (S) есть непосредственная действительность мысли (P)».

В переводе (1) логическое соотношение субъекта и предиката такое: наше мышление (единичное) — есть язык (всеобщее) — Язык трактуется как не единственная(не всеобщая) форма реализации человеческого мышления, т.е. мышление может проявляться и в каких-то иных формах, а язык, т.е. его внешне выраженные материальные знаки сигнализируют лишь о реальности той или иной мысли, находящейся в мозгу.

В переводе (2) допускается трактовка соотношения субъекта (S) и предиката (P) только так: язык (единичное) — есть единичная форма выражения нашего мышления (всеобщее), язык трактуется как единственнаяформа выражения человеческого мышления, т.е. мышление не может проявляться ни в каких иных формах, кроме как в языке. Ухватившись за второй, по сути неверный перевод слов классика, вербалисты считают, что мышление вне языковых форм существовать не может: «Язык есть непосредственная (т.е. единственная) действительность мысли». [Маркс, Энгельс т. 3:448 — 449].

Сами Маркс и Энгельс не подтверждают идею, что единственным средством выражения мысли является язык. Напротив, мышление возможно и вне слов: «Даже основной(выделено мною, — А.К.) элемент мышления, элемент, в котором выражается жизнь мысли — язык — чувственной природы». [Маркс, Энгельс, 1929, т. 3:630]. Считая язык «основным элементом мышления», Маркс и Энгельс допускаютсуществование и других элементов. Диалектический материализм, таким образом, утверждает, что мышление вне языка возможно, а с другой стороны, что мышление распознаётся вне мозга лишь через материальные знаки — язык.

Языковые знаки не существовали бы, если бы не существовало мышление. Но обратное неверно, мысль не всегда предполагает знак. Могут быть значения, но может не быть выражающих их знаков. Структура мышления человека такова: есть семантические формы мысли и есть логические формы мысли, причём первые невозможны без вторых, ибо нет для неё логической основы, с помощью которой мы обязаны одевать семантические, знаковые значения, их грамматические формы. Есть логические формы мысли, но они тоже невозможны без семантических форм мысли, без семантико-грамматической структуры языка. Логические формы мысли живут в сознании, но они не всегда требуют знаковой опоры, они вне коммуникации протекают в тиши мозга, или реализуется в действиях человека. Если появилась мысль, то это не значит, что автоматически для неё сразу же появилось, слово, предложение. Ошибочно считать, что мышление всегда предполагает знак, его выражающий, что всякая ситуация должны быть оформлена в знаках. Само знание — явление духовного плана.