Коллектив авторов - Моя вселенная – Москва». Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

По смыслу текста, «заморский никотинчик» – хорошего качества, а «отечественный табачок» – плохого, но оба слова диминутивны, этот признак способствует их противопоставлению.

Семантика мизерности с коннотацией ущербности, неполноты передаётся приставкой полу-, весьма продуктивной у данного автора, – приведём примеры из его публицистического текста: «(…) нужна ли им свобода без цензурного слова. И узнаете, что если даже нужна, то исключительно для того, чтобы послать вас в самую нецензурную русскую даль. Да и какая это зачастую свобода слова? Скорее – полусвобода полуслова»; «(…) основной метод управления, используемый “четвёртой властью”, – метод полуправды, полуцитаты, полуухмылки, полуинформации»(П); та же стилистическая особенность: употребление узуальных слов («полуслово», «полуправда») и новообразований по тому же типу (их можно квалифицировать как потенциализмы).

Уменьшительные суффиксы могут иметь расщеплённую или смешанную, то есть сочетающую в себе положительные и отрицательные нюансы (расщеплённую в оценке разных людей, смешанную в оценке одного) коннотацию, использоваться для передачи любовного, умильного отношения нуворишей к источнику своих доходов, но автор с ними не солидарен: «“Да куда же они, Борис Николаевич, денутся – всё равно прибегут к нам со своими кринками, казанами и бурдюками за нашей расейской нефть юшкой!” [Прибежали… А что толку?]» (П). Это расщеплённая коннотация.

«– Ну как ты не понимаешь, Тугодумыч! Что в первую очередь делает человек, уехавший из этого проклятого Совка?Он создаёт в отдельно взятом районе Нью-Йорка свой маленький, миленький Совочек.А какой же Совочек без ковров!» (Побег). Это говорит Борька Лабензон, который, эмигрируя в Америку, вывозит ковры. Борька демонстративно презирает «Совок» и эмигрантов, которые не могут изжить свою «совковость», однако допускает, что и сам будет испытывать ностальгию. Так что здесь возможна смешанная коннотация.

Диминутивы могут быть откровенно саркастичными, издевательскими: «Долгов у тебя всё больше, а кровушкивсё меньше. Ножкидрожат, в глазкахтемно» (Побег) – здесь они, разумеется, узуальны.

И, наконец, возможно употребление в общем контексте авторских дериватов с уменьшительным и преувеличительным суффиксами: «И вот к тебе (…) то и дело подбегают разные вампиры, вампир чики и вампир ища» (Побег).

Очень редко у Ю. Полякова встречаются словообразовательные вульгаризмы арготического типа – когда он пишет о лицах с уголовной психологией: «экстрем уха», «растащ иловка» («всё это устроено специально, чтобы каждого из нас повязать той растащиловкой, которая бушевала в стране и которая упоминается в школьных учебниках под кодовым названием “либеральные реформы”» – в «Порнократии»).

Грамматические(морфологические) новации– это лексемы, в которых семантика и грамматическая форма находятся в противоречии с позиции литературного языка. Невозможное в системе языка (узуса) становится возможным в авторском контексте благодаря творческому развитию значения слова. Грамматические свойства новаций становятся прагматически значимыми, когда в номинации предусмотрен эффект нарушения системной нормы: например, появление неузуальной коррелятивной родовой (для обозначения лиц женского пола по роду занятий) или числовой формы. Эти окказионализмы позволяют автору актуализировать скрытые возможности языковой системы.

В текстах произведений Ю. Полякова грамматическим изменениям чаще всего подвергаются прилагательные. Во-первых, они переходят в другие разряды, изменяя свое смысловое содержание, во-вторых, образуют несвойственные в литературном языке формы степеней сравнения. То же самое относится и к наречиям.

Например, изначально относительное прилагательное становится качественным: приобретает краткую форму и степень сравнения – например, аналитическую: «Когда партноменклатура (в широком смысле этого слова, ибо завкафедрой политэкономии и главный режиссёр театра более “номенклатурны”,чем, скажем, инструктор райкома) открыто взбунтовались против партмаксимума» (П). Отпричастный адъектив тоже может иметь аналитическую сравнительную форму: «Зная, что Принцесса обожает Большой театр, он (Джедай – Н. Я.) свёл там какое-то книжное знакомство – и теперь у него постоянно были самые недоставаемыебилеты» (Побег).

У Ю. Полякова преобладают синтетические компаративные формы: «Хотя точка зрения В. Ерофеева на сегодняшний день выигрышнее, товарнее,что ли» (П) – то есть выгоднее: узуальное слово «товарный» такой коннотации не имеет; «Я думаю, (…) что серп выглядит погеральдичнее» (Побег) – предполагается, что существуют наречие «геральдично» и прилагательное «геральдичный» (виртуальные слова); «импульсивный царь (Пётр I – Н. Я.) (…) продолжал всё то, что гораздо спокойнее, разумнее и национальнееначинали осуществлять его предшественники» (П); «Николай Поликарпович, становившийся от спиртного только рассудительнее и государственнее» (Ап); это возможно и с наречием, образованным от прилагательного, которое в одних контекстах бывает относительным («поощрительный приз»), а в других – качественным («поощрительный взгляд»), но не склонно к развитию компаративных форм: «– Что ты делаешь? Что-о ты делаешь?! – всё беззащитнее бормотала она, всё поощрительнееотталкивая (оксюморон– Н. Я. )мои руки» (КМ).

Возможно образование компаратива и от существительного, выражающего качество: «– Чем выше, тем козлее!» (Побег). В принципе, такие словоформы существуют в системе разговорной речи – если точнее, в детской: «змеее», «овцее», «свинее» [Фрумкина 2001: 35].

Ю. Поляков любит с помощью аффиксов подчёркивать оттенки глагольных значений, связанные с различными способами глагольного действия:

смягчительным: «Клязин даже немного подуспокоился» (ВБ); «Михаил Дмитриевич уже привычно подкалым ливал» (ГЦ);

результативным: «Король этот потом спился и сгулял ся» (Халам-бунду);

ограничительным: наследник «(…) весело рассказывал покупателю про своего усопшего деда, прохорохорившегося на белом свете аж девяносто девять лет» (ГЦ);

начинательным: «Снегур, вернувшись в Кишинёв, ударился в крутейший прорумынский сепаратизм. Прибалты завыделывались. Хохлы захорохорились. Грузины завыстёбывались. Белорусы забульбашили. Армяне закарабашили. Азиатское подбрюшье так вообще охренело. А Россия совсем сбрендила и объявила себя независимой, как Берег Слоновой Кости» (Небо падших). (В последнем фрагменте мы видим, кроме того, авторские новообразования – вульгаризмы как средства речевой характеристики персонажа. Кроме того, здесь мы встречаемся с феноменом виртуальных слов: формы «забульбашили» и «закарабашили» как бы предполагают существование слов «бульбашить» и «карабашить», которых на самом деле нет, – весьма характерное для автора чересступенчатое новообразование.)