Ася Пекуровская - «Непредсказуемый» Бродский (из цикла «Laterna Magica»)

Но что мог Бродский иметь в виду, объявив о преимуществах того, что он жил «достаточно долго, чтобы знать, что почем»? Не хотел ли он сказать, что в продолжение своей долгой жизни оказался причастным к описываемым событиям? И если это так, то в каком качестве? Неужели как «живой свидетель»? Только в таком случае автор может тешить себя надеждой, что в его рассказе не будет вымысла. Оттуда и заключительные строки: быть может, это все прозвучит, как вымысел. Но это есть чистейшая правда и одновременно (не следует забывать и об обещании Бродского) «удобоваримая проза». В авторские задачи входило написать свою историю хорошо. Но хорошо в сравнении с кем?

«Затемнение. Время для кредитов. Десять лет назад в русском эмигрантском издательстве во Франции была напечатана книга под названием “ A Hunter Upside Down ”. [374]Заглавие предполагает одну из тех мультипликационных задачек, рассчитанных на поиск спрятанных фигурок: охотников, кроликов, фермеров, птиц и так далее. Автора звали Виктор Хенкин. Он был корешем Вилли Фишера, и в книге, претендующей на то, чтобы быть автобиографией, описывается история о Фишерабеле. Когда американский издатель пытался получить контракт на ее публикацию, он столкнулся с непробиваемой стеной, касающейся авторских прав. Французскому и немецкому изданию сопутствовали мини-скандалы по поводу обличений в плагиате. Дело было передано в суд, и, насколько мне известно, Хенкин проиграл. Сейчас он работает на мюнхенском радио “Свобода”, которое ведет передачи на Россию – почти оборотная сторона той работы, где он вещал по-французски бессчетное число лет по московскому радио. А может быть, он уже на пенсии. Не заслуживает доверия – вероятно, параноик… Живет прошлым, раздражителен». [375]

Моя попытка разобраться в инвективах в адрес неизвестного мне автора началась с нескольких открытий. Оказалось, что писателя Виктора Хенкина на свете не существовало. Был писатель Кирилл Хенкин, книга которого «Охотник вверх ногами» (кстати, неточно переведенная на английский Бродским) никогда не публиковалась «в русском эмигрантском издательстве во Франции». Первое издание книги было осуществлено «Посевом» (Франкфурт-на-Майне, 1980) со вступительной статьей Александра Зиновьева, а второе – издательством «Терра» (1991), причем именно в год написания Бродским эссе «Коллекционный экземпляр» (1991).

А если учесть некоторые нюансы, о которых пойдет речь ниже, именно книга Хенкина «Охотник вверх ногами» могла вдохновить Бродского на сочинение эссе о Филби. И будь это так, что, если не желание скрыть данный факт преемственности, как увидим, вовсе не случайной и не невинной, могло мотивировать Бродского на создание серии неточностей? Не напоминает ли нам такая стратегия сбивчивые отсылки к «Провинциальному развлечению» Анри де Ренье? [376]

От самой книги Хенкина, которую не поленилась прочитать, я вынесла впечатление достойного мемуара, возможно, не самого талантливого писателя, но определенно автора, заслуживающего доверия. Уже потом, желая узнать подробнее об истории создания этого мемуара, я поняла, что Бродский и тут либо дал волю своей фантазии, а скорее, подхватил непроверенные слухи и наговоры: я не нашла ни строчки о «проблемах авторского права», о «плагиатах» и «проигранном судебном процессе». Вместо всего этого мне удалось ознакомиться с двумя интервью, непосредственно касающимися тем, вольно истолкованных Бродским.

В заключение интервью под названием «Продолжительность жизни», взятого Михаилом Соколовым у Кирилла Хенкина 8 сентября 2002 года для радио «Свобода» (http://www.svoboda.org/a/24203412.html), прозвучали такие слова: «Моим собеседником был писатель и публицист Кирилл Хенкин. Он сделал все, чтобы не стать советским разведчиком, но был рядом с ними – с Александром Орловым, Сергеем Эфроном, Константином Родзевичем, Верой Гучковой, Вилли Фишером. Стал свидетелем жизни русского Парижа и участником подлинной, еще во многом скрытой истории ХХ века».

Но какие факты из биографии Хенкина могли дать Бродскому повод для обвинений? Единственным бесспорным фактом было добровольное участие в гражданской войне в Испании. Но разве в гражданской войне в Испании не принимали участие Хемингуэй («Пятая колонна», «Испанский репортаж»), Жан-Поль Сартр («Стена»), Джордж Оруэлл («Памяти Каталонии»), друг Одена – Энтони Бёрджесс Уилсон, известный автор романа «Заводной апельсин», и целый ряд других замечательных людей. К тому же деятельность Хенкина в Испании была уже «реабилитирована» в том же интервью, данном им на радио «Свобода». Вот текст этого интервью:

« Интервьюер. Коснемся испанского периода вашей биографии. Итак, парижский студент становится бойцом интербригады и воюет на стороне коммунистов…

Хенкин: Моей “командировке” в Испанию предшествовал целый ряд интересных и неординарных событий, начало которым было положено в Париже. В юные годы я воспринял мир в готовом виде сквозь призму взглядов и желаний моей матери, русской дворянки, урожденной Нелидовой. Эти взгляды складывались из представлений о том, что дворянство и интеллигенция находятся в неоплатном долгу перед многострадальным народом, во главе которого стоял мудрейший из мудрых – товарищ Сталин. Мы должны были защищать Советский Союз всеми доступными нам средствами. Мы должны были противиться всяким интервенционистским и прочим потугам Запада. А еще лучше, если мятущийся аристократ облечет свои взгляды в какую-то конкретную деятельность и запишется, например, в “Союз студентов-коммунистов”. Вот я и записался.

Интервьюер: Это была своего рода неофициальная вербовка спецслужбы СССР, не так ли?

Хенкин: Конечно. Вы меня спросили, как я мог поехать в Испанию? Да очень просто: я не мог не поехать в Испанию! Мне было двадцать лет, я был студентом университета, я верил в марксизм, как в Евангелие, я презирал поднимавшийся тогда в Германии фашизм.

Интервьюер: А кто был вашим начальником в Испании?

Хенкин: Непосредственным – ближайший друг Эфрона и бывший любовник Марины Цветаевой Константин Родзевич. А главным над всеми нами был Александр Орлов, он же “Швед”, он же резидент НКВД в Испании.

Интервьюер: Это тот самый Александр Орлов, который в 1938 году ушел на Запад и пригрозил Сталину разоблачением советских тайных операций, если органы тронут его семью? Орлов, проживший в Штатах пятнадцать лет, прежде чем американские власти узнали, что в их стране находится высокопоставленный офицер советский разведки?

Хенкин: Он самый. Но – все по порядку. Когда началась гражданская война в Испании, я жил в Париже, учился в университете и считал себя коммунистом. Как и многие другие, я рвался воевать против фашистов. На вербовочном пункте, устроенном французской компартией в доме Профсоюза металлистов на улице Матюрен Моро, 7, со мной не стали даже разговаривать, как только узнали, что я советский гражданин. Выехав из СССР в 1923 году и давно живя на положении эмигрантов, наша семья не сменила советские паспорта. И вот теперь из-за этого я не мог попасть на фронт, мог оказаться “за бортом истории”! Рекомендацию дал Сергей Эфрон».