Ася Пекуровская - «Непредсказуемый» Бродский (из цикла «Laterna Magica»)

Бродский, И. Собр. соч. Т. VII. Op. cit. C. 53–54.

Милош, Ч. Порабощенный разум. Op. cit. С. 61.

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. P. 26. Перевод мой.

Ibid. P. 28–29.

Для английской версии я перевела эти стихи так: To live in the age of achievements, while having a lofty nature Is haplessly tough. When a beauty’s robe you venture To hoist, you find what you opted for, and not an eternal wonder. It is not that they try to succeed Lobachevsky in candor, But the orb should narrow somewhere its abode. And that’s the end of all odds.

Журнал «Partisan Review ” . 1987. № 4.

«Притом что любовное стихотворение чаще всего искусство прикладное (то есть написано для того, чтобы заполучить девушку), оно приводит автора к эмоциональной и, весьма вероятно, лингвистической крайности. В результате он выходит из такого стихотворения, зная себя – свои психологические и стилистические параметры – лучше, чем прежде, что объясняет популярность этого жанра среди практикующих его. Иногда автор заполучает и девушку. Независимо от практического применения, любовной лирики много просто потому, что она продукт сентиментальной необходимости. Вызванная конкретной адресаткой, необходимость эта может адресаткой ограничиться или же она может развить автономную динамику и объем, обусловленные центробежной природой языка. Следствием может быть либо цикл любовных стихов, адресованный одному лицу, либо ряд стихотворений, развертывающихся, так сказать, в различных направлениях. Выбор здесь – если можно говорить о выборе там, где действует необходимость, – не столько моральный или духовный, сколько стилистический и зависит от продолжительности жизни поэта. И именно здесь стилистический выбор – если можно говорить о выборе там, где действуют случай и течение времени, – попахивает духовными последствиями. Ибо в конечном счете любовная лирика, по необходимости, занятие нарциссическое». Бродский, И . “Altra Ego ” // On Grief and Reason. Op. cit. P. 88–89. Перевод мой.

Перевод на русский мой. Вот оригинал: I wish you were here, dear, I wish you were here. I wish you sat on the sofa and I sat near. the handkerchief could be yours, the tear could be mine, chin-bound. Though it could be, of course, the other way around. I wish you were here, dear, I wish you were here. I wish we were in my car, and you’d shift the gear. we’d find ourselves elsewhere, on an unknown shore. Or else we’d repair to where we’ve been before. I wish you were here, dear, I wish you were here. I wish I knew no astronomy when stars appear, when the moon skims the water that sighs and shifts in its slumber. I wish it were still a quarter to dial your number. I wish you were here, dear, in this hemisphere, as I sit on the porch sipping a beer. It’s evening, the sun is setting; boys shout and gulls are crying.

Янгфельдт, Б . Op. cit. С. 43.

Brodsky, J . On Grief and Reason. Op. cit. P. 47. Перевод мой.

Ibid . P. 44. Перевод мой.

Вопреки небывалой востребованности в эмиграции как ни один поэт до и после него, Бродский утверждал ровно противоположное «Какое впечатление на вас производит новый всплеск внимания к вам лично и к вашему творчеству в СССР?» – спрашивает его Буттафава. «Те пятнадцать лет, что я провел в США, были для меня необыкновенными, поскольку все оставили меня в покое. Я вел такую жизнь, какую, полагаю, и должен вести поэт – не уступая публичным соблазнам, живя в уединении. Может быть, изгнание и есть естественное условие существования поэта, в отличие от романиста, который должен находиться внутри структур описываемого им общества. Я чувствовал некое преимущество в этом совпадении моих условий существования и моих занятий. А теперь из-за всех этих “изменений к лучшему ” – я не говорю о Нобелевской премии, но о реакции на нее в России, – из-за намерений разных журналов опубликовать мои стихи и тому подобное у меня возникает впечатление, что кто-то силой хочет вторгнуться в мою жизнь».

В моменты самокритики Бродский говорил о своем образовании как об ускоренном движении «сквозь чащу событий – с сопутствующим верхоглядством». Лосев, Л . Op. cit. С. 63.

Лосев, Л . Op. cit. С. 31.

Brodsky, J . Less then One. Op. cit. Р. 30.

Лосев, Л . Op. cit. С. 256.

Гилберт (1836–1911) – английский поэт, известный главным образом как автор текстов к популярным опереттам композитора Артура Салливана.

Огден Нэш (1902–1971) – американский поэт-юморист, чьи стихи отличались особенно вычурными и забавными рифмами.

Читателя, которому неизвестны беспрецедентные нападки Бродского на это обозрение, отсылаю к началу главы 23 («Коллекционный экземпляр. Памятник»).

Reid, Ch . Great American Disaster // London Review of Books. 1988 (8 December). Vol. 10. N 22. Р. 17–18.

Но от цитации самого главного обвинения Бродскому Валентина Полухина все же воздержалась. Рейн назвал Бродского «посредственностью мирового масштаба».

Auden, W. H . “Table Talk ” . Recorded by Alan Ansen / Translation from English and comment by Gleb Shulpyakova // Topos (literary and philosophical journal). 2003 (4 December). (Пер. с англ. и коммент. Глеба Шульпякова.)

Чайковская, И. Op. cit. С. 12.

Coetzee, J. M. Speaking of the Language // The New York Review of Books. 1996 (1 February). P. 4. Перевод мой.

Кюст, Й. Еще раз об английском Бродском. Иосиф Бродский и мир // Метафизика, античность, современность. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2000. С. 298–299.

Ibid. С. 299.

Ibid . С. 300.

Ibid . С. 301–302.

Метафизика, античность, современность. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2000. С. 22.

Brodsky, J. Wooing the Inanimate // On Greaf and Reason. Op. cit, P. 321–322. Перевод мой.

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. Р. 28. Перевод мой.

В некоторых источниках эссе датировано 1993 годом.

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. P. 151. Перевод мой.

Ibid . С. 165.

Верхейл, К. «Спуститься ниже мира живых» // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. Итоги трех конференций. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 1998. С. 31–32. Одновременно с неразработанностью весьма существенного мотива эссе Бродского, пишет автор, страдает многословием, стремлением блеснуть знанием языка. Ibid . С. 32.

Brodsky, J. On Grief and Reason. Op. cit. P. 169–170. Перевод мой.

Ibid . P. 153–154,

«Все, что я пытаюсь сказать, это то, что в высшем организме двойственностью является в худшем случае выбор; но в более низком – это средство выживания. В данном смысле шпионы становятся шпионами по выбору не больше, чем ящерица выбирает свою пигментацию: они просто не могут придумать ничего лучше. Двойственность, в конце концов, есть одна из форм мимикрии, максимум, достигнутый данным конкретным животным. Можно было бы спорить с этим утверждением, если бы шпионы шпионили за деньги, но лучшие из них делают это по убеждению. В их устремлении ими движет возбуждение, или, скорее, инстинкт, не востребоваемый скукой. Ибо скука мешает инстинкту. Она является признаком высокоразвитых видов – признаком цивилизации, если хотите». Бродский, И . On Grief and Reason Op. cit. P. 158. Перевод мой.