Эмили Ван Баскирк - Проза Лидии Гинзбург

Гинзбург 2002 . С. 142: «…Холод отодвинутого времени…»

Там же.

Там же. Курсив мой.

Русское название «Дом и мир» – отсылка к «Войне и миру» Толстого, причем к написанию названия в старой орфографии («Война и миръ»). В других частях архива есть черновики и отдельные листы, которые, по-видимому, имеют отношение к «Дому и миру»; к их числу относятся очерки о «персонажах» из окружения Гинзбург, которые, вероятно, стали бы героями этого/этих повествования/повествований, например очерки о «К.» (Рине [Екатерине] Зеленой) и «С.» (Селли Долухановой), а также записи об Анне Ахматовой и Григории Гуковском. В набросках также упоминаются «Метод рассмотрения человека» 1935 года (сохранился, см. главу 4) и такие отрывки, как «Диалог о любви» (см. гл. 3). Судя по их содержанию, почерку Гинзбург и сортам бумаги, все материалы в папке «Дом и мир» относятся к 1930‐м годам. Кое-что пересекается по содержанию с другими рукописями, такими как эссе «Стадии любви», датированное 1934 годом и упомянутое в одном из планов «Дома и мира». Персонаж Оттер появляется впервые в «Возвращении домой» (автор датировала это повествование 1931 годом, но в нем содержатся отрывки, написанные, по-видимому, ранее 1931 года, а также позднее 1931 года), более раннее название которого – «Возвращение на родину» упомянуто в планах «Дома и мира». Записная книжка с длинным очерком о Рине Зеленой («К.») датирована 1936 годом. Одна из современниц Гинзбург, Л. М. Андриевская, в дневниковой записи от 5 марта 1939 года отметила, что Гинзбург пишет длинный роман, «каждый год она пишет по одной главе, и скоро у нее будет третья глава романа без начала и конца» (см.: Савицкий Ст . Частный человек. С. 58. Больше информации см.: Баскирк Э. ван. В поисках романа: Лидия Гинзбург в 1930‐е годы // Новое литературное обозрение. 2007. № 6 (88). С. 154–160).

В некоторых перечнях персонажей она указывает три группы: 1. «Les intellectuelles»; 2. «Поврежденные», в другом месте «искаженные»; 3. «женщины». Интеллектуалы описываются в терминах «поколения» и как отдельные группы – учителя («Метры»), три талантливых студента («Трое лучших»: «Оттер», Гуковский и Бухштаб) и другие («Ж.» – вероятно, Жирмунский, и «Ст.» – возможно, Степанов). В числе «поврежденных», или «искаженных», – Поэтесса (аббревиатура V. V. – возможно, две перевернутые буквы «А», обозначающие Анну Андреевну Ахматову), философ Бэ (вероятно, Борис Энгельгардт), «сноб» (М. – возможно, Матвей Гуковский, брат Григория) и «Светская женщина» (С. – вероятно, Селли Долуханова, соседка Гинзбург, некоторое время состоявшая в браке с Матвеем Гуковским). К третьей группе «Женщины» относятся три возлюбленные Оттера (первая из них – очевидно, Рина Зеленая, вторая именуется «Лиза», третья, его возлюбленная в тот конкретный момент, – «Ляля») и несколько обособленная от них «тетка», то есть тетя Оттера (ее прообразом была мать Лидии Гинзбург).

Текст в угловых скобках в рукописи зачеркнут. «М.», вероятнее всего, обозначает Мандельштама. Рукописи в папке «Дом и мир» (ОР РНБ. Ф. 1377). В архиве есть полный черновик «Теоретического вступления», весьма похожий на текст, который впоследствии был опубликован под названием «Заметки о прозе». «Возвращение на родину», по-видимому, впоследствии стало «Возвращением домой». Третий пункт («Смерть») относится, вероятно, к «Заблуждению воли» и, возможно, к «Мысли, описавшей круг» – к двум повествованиям, которые Гинзбург одно время планировала объединить (а в итоге опубликовала «Заблуждение» в качестве варианта «Мысли»).

Предполагалось, что «Дом и мир I» будет о быте и любви, а «Дом и мир II» – о профессии и творчестве, за этой частью должен был следовать эпилог о самосознании.

Помимо повествований, упомянутых в примеч. 4 на c. 171–172, некоторые вещи, возникшие из этих экспериментов 1930‐х годов, известны читателю Гинзбург под названием «Психологические чертежи [из жизни A.]» и в качестве недавно опубликованных текстов о любви («Стадии любви» и «Разговор о любви»).

Позднее Гинзбург применила композицию по типу «один день из жизни» в версии «Записок блокадного человека», написанной в 40‐е годы, где фигурирует автобиографический герой, похожий на героя «Дома и мира».

Гинзбург 2002. С. 317–318. Этим читателем был Макогоненко, а временем действия – блокада, как можно установить по записи: ОР РНБ. Ф. 1377. ЗК IX (1943–1945). См.: Гинзбург 2011 . С. 155.

Гинзбург 2002 . С. 58. Оригинал: ОР РНБ. Ф. 1277. ЗК III (1928). С. 53.

О традиции исторического анекдота, которой Гинзбург многим обязана, см.: Leighton L. The Anecdote in Russia: Pushkin, Vjazemskij, and Davydov. Лейтон подытоживает: «В общем, можно утверждать, что отличительная черта анекдота – смакование сплетен и людских слабостей, что он часто основан на каламбуре или игре слов, что он обычно краток, что в нем никогда не приветствуются отступления от заданной темы. Анекдот не обязан быть юмористическим, но часто бывает одновременно юмористическим и непристойным. Его отличительной чертой должен быть доверительный тон, благодаря которому даже непосвященный читатель включается в некий круг ближайших знакомых. В наиболее распространенной форме анекдот состоит из вступительной фразы, в которой как бы ненароком сообщаются важные факты, основного повествования, где нас знакомят с содержанием и развивают тему, а также завершающей или „кульминационной“ фразы. Однако ни один из этих элементов не является неотъемлемым элементом формы анекдота, поскольку любой элемент может быть объединен с другим или даже вообще отсутствовать. Анекдот может состоять как из одной фразы, так и из нескольких абзацев» (P. 156–157).

Гинзбург 2002 . С. 310. В архиве есть неполный черновик этого эссе, опубликованного вместе с записями 1980‐х годов; почерк и бумага черновика соответствуют 1930‐м годам. За черновиком следует список нескольких максим, выписанных Гинзбург из произведений Ларошфуко (которого она также цитирует в черновиках повествований от 1930‐х годов). См. папку, каталогизированную как: ОР РНБ. Ф. 1377. Разговор. Ларошфуко. Эссе 50–60 гг.

Эти «формулы» можно найти, в той последовательности, в которой они здесь приведены, в: Гинзбург 2002 . С. 149 (конец 30‐х), 297 (запись без даты, но опубликована вместе с записями 1980 года) и 150 (конец 30‐х). Вот образчик того, как Гинзбург иногда обрамляла свои формулы более пространными разъяснениями: после второго из этих примеров она продолжает: «Друзья, получавшие от человека удовольствие, вдруг должны с ним маяться. Неприятный переход, требующий необязательных усилий с одной стороны и чувства вины с другой. Плохой же семье он и без того надоел. Так что все на месте» ( Гинзбург 2002 . С. 297).