Дэниел Эверетт - Как начинался язык. История величайшего изобретения

Договоры часто разваливаются из-за непонимания культурных различий. Но примеры таких проблем часто встречаются и в обычной жизни. Если человек говорит «Давай как-нибудь пообедаем», что он имеет в виду? В вашем сообществе он может подразумевать, что вы двое в буквальном смысле планируете сходить пообедать в ресторан. А может быть, подразумевается «Мне надо идти. У меня сейчас нет времени разговаривать». Интерпретации собеседников будут основываться на их взаимоотношениях, знаниях о культурных и личных ожиданиях друг друга и на поведении других людей, находящихся поблизости, а также на выражении лиц и жестах. Значение сказанного никогда не основывается только (или даже преимущественно) на произнесенных словах.

Суть в том, что человеческий язык — не компьютерная программа. Люди не обзаводились сначала грамматикой, чтобы потом разбираться с ее значением в конкретной культуре. Культура, грамматика и значение, формируя человеческий язык, предполагают наличие друг друга. Язык и психология глубоко укоренены в культуре. Ни один из артефактов человеческого языка или человеческого общества нельзя понять, если не использовать средства культуры, через которую этот артефакт интерпретируется. Понимание природы и роли культуры в человеческом поведении, языке и мышлении совершенно необходимо для исследования эволюции человеческого языка.

Некоторые современные исследователи прибегают к разнообразным аргументам, позволяющим отрицать существование культуры и не учитывать ее при построении теорий о человеческом мышлении, поведении и языке. Может быть, их так учили, а может быть, они используют некорректное определение культуры. Некоторые теоретики, как в сфере лингвистики, так и в сфере эволюции языка, игнорируют более чем вековую традицию антропологических исследований, убедительно демонстрирующих необходимость культуры для объяснения человека и его поведения. Всякое сообщество эректусов, сапиенсов и неандертальцев должно было выработать чувство близости и единства, ведущее к появлению общих ценностей, социальных ролей и структурированного знания («структурированное» означает, что мы знаем не только перечень каких-либо элементов, но также их взаимосвязи). Располагая общими ценностями, социальными ролями, знаниями и прочим, они могли достичь определенного уровня культурной однородности. Возможно, у них был общий символ, который использовался в сложных ситуациях, например сигнал об опасности, вербальный или какой-то еще (вроде дымовых сигналов у американских индейцев). А может быть, и нет. Но всякой группе путешественников нужны были общий дух и культура, на которых основывается коммуникация.

Современные организации прилагают много усилий к разработке слоганов, лозунгов (например, лозунг республиканцев в 2016 г. — «Lock her up!» («В тюрьму ее!»), направленный против кандидата от демократической партии Хиллари Клинтон), гимнов, корпоративной терминологии и прочего. Когда групповое заявление становится ценностью индивида, социальное и индивидуальное смыкаются. Это формирует культуру и меняет язык. Слова принимают новые значения, появляются новые слова с новыми значениями. Культурные изменения приводят к изменениям в языке.

Культура, образцы поведения и существования: еда, сон, мышление, осанка — были культивированы . Датчанин не похож на бельгийца, британца, японца или навахо, потому что их разумы по-разному культивировались, потому что у них разные роли и наборы ценностей и приоритетов, а также способов их реализации. Наконец, они обладают разными знаниями.

Стоило бы продолжать исследования в области взаимодействия языка и культуры. Вероятно, если мы будем лучше понимать культуру, то сможем открыть что-то новое в языке, и наоборот. Это также помогло бы нам лучше разобраться с тем, как возникают новые языки, диалекты или иные варианты речи. Думаю, что принцип «вы говорите, как те, с кем вы говорите» является репрезентацией любого человеческого поведения. Мы едим, как те, с кем мы едим; думаем, как те, с кем мы думаем, и т. д. Мы перенимаем широкий перечень общих качеств — наши связи с другими людьми определяют то, как мы живем и как выглядим, — наш фенотип. Культура влияет на наши жесты и речь. Она даже может влиять на наши тела. Уже упомянутый нами американский антрополог Франц Боас внимательно изучал взаимосвязи между средой, культурой и телом. Боас продемонстрировал, что типы телосложения у людей очень пластичны и изменяются в ходе приспособления к местным условиям, как экологическим, так и культурным.

Менее индустриализованные общества характеризуются культурно-биологическими связями. Среди пираха очень сильно различаются черты лица: от почти негроидных до восточноазиатских и индейских. Различия между деревнями и семьями могут иметь биологические основания, поскольку различные племена объединялись в течение последних 200 лет. Одна достаточно крупная группа пираха (от 30 до 40 человек), обычно занимающая единственную деревню, — это потомки тора, племени, говорившего на чапакурском языке, мигрировавшего в район рек Маиси и Мармелус около двух веков тому назад. Даже сегодня бразильцы называют их «тора», хотя пираха считают их пираха. С точки зрения культуры и языка они полностью интегрированы в пираха. Черты лица у них немного отличаются: носы шире, есть эпикантус [179], большие лбы — в целом они сильно напоминают восточноазиатские народы [180]. А вот размеры тела у всех пираха неизменны. Обхват талии у всех мужчин составляет 68 см, по крайней мере, так было, когда я работал с ними; средний рост — 157,5 см, средний вес — 55 кг. У пираха сходные фенотипы не потому, что у них и генотип обязательно одинаковый, а потому, что у них общая культура, в том числе ценности, знания о том, что, как и когда следует есть, и тому подобные вещи.

Эти примеры показывают, что даже к телу применим результат нашего исследования культуры и социального поведения людей, который мы выразили в виде слогана «вы говорите, как те, с кем вы говорите». В данном случае логично будет сказать «растете, как те, с кем вы растете». Тот же принцип должен был быть актуален для наших предков, даже для эректусов .

Люди неосознанно перенимают особенности произношения, грамматические структуры, лексику и стили повествования у тех, с кем больше всего разговаривают. Если человек живет в Северной Калифорнии, то может сказать: «My car needs washing» или «My car needs to be washed» [181]. А вот житель Питсбурга скорее всего скажет: «My car needs washed» или «My car needs to be washed». Между двумя диалектами есть грамматические различия. В южнокалифорнийском диалекте необходимо причастие настоящего времени, а в питсбургском — причастие прошедшего времени. Обе культуры схожи в плане использования конструкции с глаголом «to be». Другой пример. Если вы говорите с представителями моего поколения, то, скорее всего, услышите фразу «He bought it for you and me» (досл. «Он купил это для тебя и меня»), тогда как представители более молодого поколения могут говорить (не вполне верно с точки зрения грамматики) «He bought it for you and I» [182].