Дэниел Эверетт - Как начинался язык. История величайшего изобретения

Функционирование сообществ во многом опирается на условности. Вполне вероятно, что сообщества эректусов тоже вырабатывали собственные условности. Когда встречаются два человека, кто говорит первым? Как дети получают пищу в присутствии взрослых? Кто первым покидает поселение в том случае, когда сообщество начинает миграцию? Философ Рут Милликен утверждает, что для условностей существует набор общих свойств: воспроизводимость, наличие прецедента, полезность в плане организации деятельности (например, формирование нескольких очередей перед билетными кассами вместо того, чтобы собираться у них одной большой толпой) [189]. Она отмечает, что по определенным причинам мы можем нарушать условности; точно так же Грайс отмечал, что мы можем нарушать максимы речевого общения. Милликен утверждает, что все люди хотят, ожидают и стремятся к условностям, например кладут сумку на сиденье в зале ожидания, чтобы указать, что место занято.

Обсуждение важности условностей и индивида для культуры приводит нас к представлению о культуре как о центральном элементе познания. Мы утверждаем, что без культуры не может быть ни семантики, ни фоновых знаний, ни невыражаемого знания, которые служили бы основой новой мысли.

У сообществ эректусов была культура. Обладая большим мозгом и новым опытом, люди выработали ценности, знания и социальные роли, благодаря чему они смогли обойти всю землю, переплыть через моря и создать первые в истории планеты общества. Из этих культур, построенных более чем 60 000 поколений тому назад, в итоге появились мы. Мы в неоплатном долгу перед Homo erectus . Они не были троглодитами. Это были мужчины, женщины и дети — первые люди, которые начали говорить и жить в сообществах, связанных общей культурой.

Более 60 000 поколений тому назад Homo erectus создал первый в мире язык. Язык — это нечто большее, чем коммуникация, формы которой есть у многих животных. Это форма выражения культуры, основанная на уникальных познавательных возможностях людей, а также общих принципах структурирования передаваемой информации.

Основа языка — символ, сочетание культурно обусловленной формы и разработанного культурой значения. Особенности человеческого восприятия и мыслительные ограничения направляют процесс, но во многом создание и развитие языка является результатом деятельности человеческих обществ, проявлением их ценностей, знаний и социальных структур.

Символ мог появиться на основе связи между двумя предметами, установленной по ошибке, например, когда кто-то принял корень дерева за змею, или же на основе ассоциации между предметом и событием, как в случае с «собакой Павлова», научившейся ассоциировать звонок с едой. Когда такая связь была установлена, люди начали пользоваться своими символами, обучаясь при этом друг у друга. Поскольку коммуникация является деятельностью, в которую вовлечен весь индивид целиком, для языка были мобилизованы жесты, интонация, легкие, язык, руки, поза и движения тела, брови и т. д. Нечто подобное характерно и для коммуникации многих животных. Различные компоненты наших коммуникативных языковых действий разделялись на все более мелкие части. Одновременно из таких мелких частей возникали все более крупные элементы. Речевые звуки, слова, предложения, грамматические аффиксы и интонации возникли на основе изобретения символа. Изобретение постепенно совершенствовалось и распространялось все шире, вовлекая все общество. Это происходит со многими, если не со всеми, важными изобретениями. Бессмысленные элементы (звуки ’s’, ’а’ и ’t’) были соединены, чтобы образовать означающие элементы (слово «sat»), возник дуализм структуры, что привело к формированию трех типов грамматик. Первый тип грамматики, G 1, мало чем отличается от простого расположения символов друг за другом, как бусины на нитке: «Ешь еду. Мужчина. Женщина». Или даже «Я вижу тебя. Ты видишь меня?». Следующий тип языка, G 2, организует символы линейно (в ряд), как грамматика G 1, и иерархически — объединяя символы внутри других символов. Такая организация существует во многих современных европейских языках. Третий тип грамматики, G 3, обладает всеми возможностями первых двух типов и еще одной — рекурсией, то есть способностью разместить один элемент внутри другого элемента того же типа, и так до бесконечности. Язык — как матрешка. Все три типа языков встречаются в мире и сейчас. Все они являются полностью функциональными человеческими языками, подходящими для различных культурных ниш. Сообщества Homo erectus говорили на одном из этих типов, а может быть и на всех, в разные моменты времени — их поселения располагались в разных местах на планете.

Человеческие языки со временем меняются: культуры и носители языков где-то усложняют их, а где-то упрощают. Поэтому современные языки отличаются от тех, что существовали 2 млн. лет назад. Но факт остается фактом: 2 млн. лет назад представители сообщества Homo erectus начали обмениваться информацией посредством языка. Они были первыми людьми, которые произнесли слова «Вон там» или «Я голоден». Возможно, первыми, кто произнес: «Я люблю тебя».

Сообщества эректусов во многом отличались от сообществ сапиенсов . Тем не менее, это были сообщества людей, которые обсуждали, планировали, спорили и критиковали в ходе своих путешествий по миру. Они завещали нам свое изобретение — язык.

Всякий ныне живущий человек пользуется благами, которые дают грамматика и общество, ставшие результатом открытий и интеллектуальной работы Homo erectus . Естественный отбор взял то, что было самым полезным для выживания человека, и продолжал совершенствовать вид до наших дней — Эпохи инноваций, Эры культуры и Царства речи.

Появление таких книг, как эта, зависит от помощи множества людей: результатами работы одних я воспользовался в процессе подготовки текста, другие нашли время прочесть рукопись и предоставить свои комментарии. Я благодарю Гисберта Фанслоу, Вайвьяна Эванса, Калеба Эверетта, Питера Дж. Ричерсона, Хелен Тагер-Флусберг, Джеффри Пуллума и Филипа Либермана за полезные, а нередко и критические замечания по поводу некоторых частей этой рукописи. Отдельная благодарность Мэгги Таллерман, прочитавшей весь текст и оставившей комментарии едва ли не на каждой странице. Ни один из рецензентов не согласен со мной до конца — на самом деле многие из них почти ни с чем не согласны. Поэтому я освобождаю их от всякой ответственности за все приведенное ниже, но выражаю благодарность за неоценимую помощь. Я хотел бы выразить особую признательность Джону Дейви, моему редактору в издательстве Profile Books, за то, что помог мне сформировать основную идею этой книги несколько лет назад. Фил Марино и Боб Вайль из издательства Liveright предоставили лучшую в моей практике редакторскую правку. Если эта книга будет иметь успех — в этом большая заслуга Фила, Боба и Джона. Я, как всегда, рад выразить благодарность Максу Брокману, который много лет остается моим сторонником и литературным агентом.