Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Конечно, может получиться и так, что все сомнения насчет славного офицерства писателя Дегтева беспочвенны и он действительно был засекреченным русским офицером, летчиком-истребителем, служившим под прикрытием в СВПЧ-2 при управлении пожарной охраны.

Правда, на просьбу прояснить биографию героя Захар Прилепин отреагировал странно: посоветовал «покопать» под Есенина, Маяковского и Блока. Мол, тоже не служили и от фронта откосили. Обязательно, думаю, покопали бы и под них, вздумай кто выставить их боевыми или еще какими офицерами. Пушкина вон от излишних боевых прикрас очистили. Правда, Пушкин и сам по себе хорош, в прикрасах не нуждается.

Но того же Маяковского офицером никто и не выставлял никогда. В том числе и он сам себя им не объявлял. Обращения к офицерам – да, писал. «Красный офицер, помни: ты офицером не навсегда…».

Дегтев – другое дело. Тот офицером страстно хотел быть. Навсегда. Не получилось выбить должность и звание у замминстра – не беда. Какая разница, в конце концов, каким офицером себя воображать и чьи регалии носить.

Напомню снова, потому что это чертовски важно: был в биографии писателя Дегтева такой любопытный факт, как щеголяние перстнем СС, который ему подарили приятели – черные копатели.

Russischer Schriftsteller und Offizier Obersturmführer Degteff, простите мне мой немецкий.

И вот этот самый перстень мы имеем право положить на противоположную чашу весов. И вот этот самый перстень (в оригинале всего-то в несколько граммов) перевесит все прилепинские камлания про дегтевское «русское офицерство», если вдруг оно и было каким-то образом.

Это, знаете ли, не «трофейная» пушкинская нагайка и не подарочная турецкая сабля. И даже не нагрудный жетон полевой жандармерии вермахта. Этим перстнем награждались (лично Гиммлером) «отличники боевой и политической подготовки» весьма специфической структуры, замаравшей себя по самое некуда.

И этим перстнем щеголял плохой воронежский писатель Вячеслав Дегтев.

Памятную доску которому писатель и публицист Захар Прилепин собирается установить за свой счет на родине этого писателя в Воронеже.

Мы все знаем про Невский пятачок при обороне Ленинграда. Так вот в Воронеже был свой такой – Чижовский плацдарм, который солдаты прозвали «долиной смерти». На Чижовке полегли тысячи наших бойцов. Точное их количество неизвестно, до сих пор находят останки солдат. В братской могиле на этом плацдарме – 15 000 павших. Из них фамилии известны лишь трех с половиной тысяч. Всего в сражениях на воронежской земле сложили головы около 400 000 советских воинов. 180 братских могил – и это только в окрестностях города. Воронеж – это Город-Фронт. Сталинград-на-Дону. По потерям мирного населения – второе место после Ленинграда. Вдумайтесь в это.

И тут спустя несколько десятилетий – вдруг объявляется в Воронеже «русский офицер» Дегтев с эсэсовским перстнем на пальце. Щеголяет им. Перед кем, интересно? Да перед своими же друзьями-патриотами из провинциальных газет и журналов. Творческий человек, мастер эпатажа. Никто ему даже в рыло за это не съездил. Что определенным образом характеризует и всю эту тусовку с их премиями «России верные сыны». Дегтев – лауреат этой вот премии, кстати.

России верный сын, erhalten Sie einen Totenkopfring als Geschenk. Простите меня снова за мой немецкий.

Нет уж, герр Дегтев. Тут почти как в анекдоте про трусы и крестик. Только в нашем случае – советская фуражка и перстенек с черепушкой.

Да за такое щеголяние тот же Пушкин (живи он в одно время с Дегтевым) свою казацкую пику, с которой он «гонял османов», этому Дегтеву вогнал бы кое-куда по самое не балуйся. И оставил бы ее стоять горизонтально, подобно готовому распуститься дереву…

Захар Прилепин попытки дознаться правды и получить объяснения некоторым поступкам любимого им писателя Дегтева называет «манипуляторскими и стыдными».

Ну надо же.

Писать плохую прозу Дегтеву было не стыдно.

Притворяться офицером Дегтеву было не стыдно.

Носить эсэсовский почетный знак Дегтеву было не стыдно.

Да и самому Прилепину за такого вот представителя «русской литературы и офицерства» – похоже, тоже не сильно стыдно.

А должно быть.

Потому что перед тем, как народу указывать, кого ему в свою культурную сокровищницу помещать – неплохо бы предмет изучить.

Прилепин – человек невероятно широкой и столь же невероятно поверхностной эрудиции. А глубину своим поверхностным знаниям он придает старым проверенным способом – надавливая на нужную чашу весов и гипнотизируя взглядом.

Берите, мол, берите – я много лет за прилавком русской культуры и литературы, мне виднее, кого вам любить.

Книги самого Прилепина я люблю читать. Да, он порой косноязычен. Да, он конъюктурен, но это часть его таланта маркетолога. Да, он начитан и обладает превосходным талантом компилятора. В конце концов, он и собственным талантом литератора одарен.

Как человек и как личность он имеет право на разные убеждения, поступки или высказывания. В том числе и на такие диковинные, в какие он пустился в Воронеже.

А вот его протеже герру Дегтеву залезать в русскую культуру в образе бравого русского офицера – совершенно нечего. Даже если ему посмертно пожалуют чин полковника, а злосчастный перстень попытаются выдать за подделку и пародию, соврав, что на внутренней стороне была лично выгравированная Дегтевым надпись «Смерть фашистским оккупантам!».

Конечно, доска этому писателю в Воронеже будет – Захар упорный и пробивной мужик. И сдать назад ему уже никак, это тоже понятно – самолюбие не позволит.

Но и у нас есть право знать, какие нынче герои и кем назначаются.

Будете в Воронеже проходить мимо этой доски – проходите мимо, не задерживайтесь.

В Воронеже полно других, намного более достойных нашей памяти мест.

З. Прилепин. Некоторые не попадут в ад. М., Редакция Елены Шубиной, 2019

Едва я обмакнул перо в чернильницу, чтобы поделиться впечатлениями о книге «Некоторые не попадут в ад», как вдруг позвонила соседка сверху. «Ты дома? Скорей забеги ко мне. Покажу кое-что!».

Любопытство – мой порок. О чем только не передумал, пока поднимался. Чего только не напредставлял себе…

Встретила меня босая, с тряпкой в одной руке и с непонятной деталью в другой. Воды в квартире – по щиколотку. «Смотри, чего сделала! – с затаенной гордостью протянула штуковину мне. – С корнем, с мясом вырвала!».