Людмила Зубова - Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 [калибрятина]

Убедительные серии народов и пород

На глазах воспроизводятся, потомством обзаводятся,

Невзирая на неволю и намордник на лице.

И покуда возле пруда хороводы хороводятся,

Натура-полководица, потатчица-заводчица,

Повышает поголовье и пирует на крыльце.

Мария Степанова. «Зоо, женщина, обезьяна» / «О» 380;

В соснах, дождем остекленных;

В плохо заплаканных кленах;

В коротко-палых платанах;

В реках – у сходней расстанных

до желтизёнрастоплённых

Олег Юрьев. «Где?» 381;

Отсюда сам собой рождается наш взгляд

на поднятый вопрос длины пустого взгляда,

что сумма белых длин, где каждая есть взгляд,

равна одной длине, длине пустого взгляда.

Александр Еременко. «К вопросу о длине взгляда…» 382;

Причудам турок, серый их сераль

Совсем поблек. Всё минуло, всё в прошлом.

Ну, так и быть, уж выпишу спираль:

«Снег Дании и инеив Египте

Белее ок татарских век бровей

И дивно уха вылепленный диптих

В чужие скулы смешанных кровей».

Анри Волохонский. «Ручной лев» 383;

Апельсиновых шкурок и праздничных мыл

Тихий завтрак на майской траве.

Приходи, пошерсти шелковистую пыль

И кошурку на свежем белье.

Елена Ванеян. «На кладбище» 384;

Суета сует,

толчея толчей,

предзакатный свет

твой и мой – ничей.

Мой троллейбус «Б»,

почему не «А»?

Говорю тебе,

что всему хана.

Евгений Рейн. «Кольцо „Б“» 385.

В некоторых текстах появляются неологизмы – абстрактные существительные – сразу во множественном числе:

Пехота-матушка! Царица-пехтура! —

штык наотлет, и шинеля раздуты,

когда волнами катится «ура!»

на батарейные редуты.

Когда в музейном мареве знамен,

в тусклотахэполет и аксельбантов

ломают бровь водители колонн

и рассылают адьютантов.

Аркадий Штыпель. «Батальная фреска» 386;

и всё, что вечером знал наизусть, исчезло,

выветрилось из головы на воровском ветерке,

от удара его понтового жезла,

завернутого в газетку, зажатого в легкой руке,

и, с легкой его руки, исчезли все мелкие знаки

и дальнозоркие звуки; и вызревшие фонари

разом упали в снег, и втянули носом собаки

розово-серые скользóтызари

Игорь Булатовский. «Ласточки наконец» 387.

Евгений Клюев образует форму множественного числа не только слова иго , но и наречия немало , тем самым субстантивируя его:

Вилось над тобою иго —

беспечнейшее из иг,

готовая за день книга

вымарывалась за миг.

В ней было всего немало —

поменьше б таких немал…

Ах, что бы ты понимала!

Ах, что бы я понимал…

Евгений Клюев. «Сидела в тиши субботы…» 388.

Стихотворение Гали-Даны Зингер «памяти астр» основано на обманутом ожидании. Дательный падеж конструкции, представленной в заглавии 389, если его воспринимать изолированно от дальнейшего текста, оказывается формой множественного числа абстрактного существительного:

памяти астр

памяти астр бывают разные:

активная память, когда их, ещё не расцветших,

выкапывают спозаранку и везут на кладбище к бабушке Кейле.

пассивная: тоже ветшает.

моторная: направо

прямо и налево в двух шагах от душа.

ассоциативная: ели борщ со сметаной.

фотографическая: первое сентября и крахмальный передник,

ретушь.

избирательная: не помнить белое оперенье

помнить серо-буро-малиновые бредни

астральная: никогда не любила астры в той жизни.

то ли дело: теперь

Гали-Дана Зингер. «Памяти астр» 390.

Исчисляемость того, что названо абстрактным или вещественным существительным, обозначается и количественными оборотами, и конструкциями с местоимением каждый , например:

А любовь у Петра – одна, а свободы – две или три,

и теперь наши слезы текут у Петра внутри,

и теперь наши кости ласкает кленовый веник,

кто остался в живых, словно в зеркало, посмотри —

в этот стих про черный-черный вареник.

Александр Кабанов. «В черной хате сидит Петро без жены и денег…» 391;

в первом же сумраке, когда споткнулся луч

и мигом засверкал расшибленным коленом,

еще не знали даль, стоявшую в углу,

вернувшуюся вдруг из варварского плена.

то есть она была уведена

каким-то родом туч неправых,

чья до сих пор ли седина

зияет в летучих провалах?

тогда привстав с расшибленным коленом

и меряя взором перо,

он с этим смыслом раскаленным

не думал, что полдень разрушит окно.

но, оттолкнув прозрачных сторожей,

вонзилось два или три количества

ножей.

Владимир Казаков. «в первом же сумраке, когда споткнулся луч…» 392;

Человецы суть, и нам вина

Евина аукается в муке:

святота без грешности – скучна,

грехота без святности – в три скуки!

Марина Матвеева. «Глаза тигриные» 393;

два её завтра,

по всей видимости, не задержались.

только, падая, теряли свою встречу,

как цветочные горшки с балкона.

Гали-Дана Зингер. «Чужая, может быть, жизнь» 394;

так и не выплыв из-под глухой земли

в море уходят белые корабли

изголодавшись море их не возьмет

над парусинными перьями запоет

про города древесная глубина

две тишиныв обхвате как нет и да

и за домами имени нет воды

дверь закрывается на золотое и

ты ли тот ангел забывший нас во дворе

в тихом огне корабликами во мне

Марина Чешева. «так и не выплыв из-под глухой земли…» 395;

Бары – на свалку,

лавчонки – в утильницу,

храмы…

оставлю, покуда стоят,

но и на них не хватило бы мыльницы

весом в сто совестей, сдавленных в ряд.

Марина Матвеева. «Чернуха» 396;

всегда в сентябрьском дне,

она других не знает.

ее простая речь

то медленно быстра,

то, словно две листвы,

беззвучно догорает,

к их золоту прильнув,

как нежная сестра.

Владимир Казаков. «всегда в сентябрьском дне…» 397;

…когда распоротый туман

набухнет, точно две сирени,

скользнет по яхтам и домам

стрела в горящем опереньи,

и вспыхнет башня на скале

– во мглы слабеющем растворе —

для всех, заблудших на земле,

для всех, блуждающих на море,

и бросится с востока на

закат, незнамо кем влекома,

внезапная голубизна

у окаема окоема.

…тогда, сквозь минные поля,

расплавленные в датских шхерах,

всплывут четыре корабля

расстрелянных. Четыре – серых.

Олег Юрьев. «Письмо с моря, июль 2000 г., отрывки» 398;

У каждой темнотымосковской