Чэнь Сяомин - Тенденции новейшей китайской литературы

Именно в такую эпоху жили «возвратившиеся» поэты. И с тем, как они ее воспринимали, осознавали, были тесно связаны их стихи. В поэзии «возвращенцев» всегда сливались воедино чувства поэтов и надежды эпохи, народа. Перенеся множество невзгод, эти творцы сохранили в своих стихах страсть, пафос, жизненную стойкость и многосторонность. И хотя в художественном плане у сочинений «возвращенцев» были как достижения, так и промахи, и многие проблемы переосмыслены ими недостаточно глубоко, жизнь каждого из этих поэтов сама по себе – щемящая душу поэма. Они не только оставили в истории литературы собственный художественно-поэтический опыт, но и навсегда увековечили свой непоколебимый дух.

Китайская литература после «культурной революции» стремится к реализму. Считается, что в реалистических произведениях – в отличие от «фальшивой, раздутой и пустой» литературы периода «культурной революции» – авторы стремятся к истинному изображению реальности. С точки зрения того, как в «литературе реформ» переданы исторические чаяния общества, она действительно реалистична. Реформ в постреволюционную эпоху жаждали больше всего, и именно в этом литература совпадала с реальностью, которую и пыталась выстроить силой своих идеалистических требований.

Переосмысляя «культурную революцию», «литература шрамов» подтвердила, насколько верны и честны были старые кадровые работники и интеллигенция. В этой литературе в полной мере воплотились их преданность партии и народу, их непобедимая возвышенная вера. Ныне «вернувшиеся» старые кадровики и интеллигенты постепенно становятся основными действующими лицами, первопроходцами экономических реформ и модернизации, героями эпохи. Экономическими реформами Дэн Сяопин положил конец политике «классовой борьбы». К III Пленуму 11-го созыва ЦК КПК система подряда в деревне уже дала положительные результаты, началось преобразование городских предприя_ тий. Но реформы не всегда шли гладко: в начале 1980-х годов из-за серьезных препятствий они практически остановились. Китай нуждался в «выправлении ошибочного и восстановлении правильного», и литераторы выражали эту историческую потребность в легендах о героях, сметающих все препятствия и стремительно идущих вперед. Ряд писателей, взяв за основу события экономических реформ, создают новый образ героя-реформатора.

Никогда в истории Китая народ не возлагал на словесность столь большие надежды, как на появившуюся после «культурной революции» «литературу реформ». Казалось, что именно литература определяла исторические ожидания населения и указывала, куда дальше двигаться. В переломную, реформаторскую эпоху она прокладывала для общества путь. И повествование о национальном государстве в этой литературе уже не было просто фантазией – оно прямо связывалось с исторической практикой.

Разумеется, согласно другой точке зрения, «литература образованной молодежи», существовавшая в тот же период, обращалась к действительности с совершенно иными требованиями. Реалистическая направленность этой литературы была столь же сильна, однако ее авторов больше заботило индивидуальное восприятие действительности, источником литературной выразительности они пытаются сделать опыт личности. Если «литература реформ» движется от понятия к реальности, то «литература образованной молодежи» находит более правильный способ соединить идеалы с действительностью – в отношениях между ней и человеком. Впервые за историю реализма в новейшей китайской литературе образованная молодежь начинает осваивать непосредственный опыт индивида.

Первые ряды таких писателей эпохи возглавил Цзян Цзылун [321]. Рассказ «Директор Цяо приходит на завод», который он опубликовал в номере «Жэньминь вэньсюэ» за июль 1979 года, положил начало «литературе реформ», продвигавшей новую эпоху. В этом произведении сформировался образ реформатора, получившего указания действовать в крайне нелегкий и опасный период. Цяо Гуанпу сталкивается с полнейшей разрухой и хаосом: цехом управляют как попало, рабочие недисциплинированны, да ко всему прочему новому директору противостоят косные, консервативные силы. Однако умный и отважный Цяо Гуанпу проявляет стойкость и нечеловеческими усилиями спасает положение. Он мыслит свободно и реалистично, ценит науку и эрудированность, пестует талантливых работников. Самое смелое преобразование Цяо – борьба за самостоятельность завода. Это ключевой шаг, который правительство предпринимает в рамках реформирования китайских предприятий после «культурной революции», он отражает необходимость преобразований. В произведении обретают жизнь, а затем идеалистически укрощаются все пороки и трудности эпохи. Эпохе нужно чувство ответственности, действительность взывает к героям, а в деле «четырех модернизаций» никак не обойтись без таких лидеров, как Цяо Гуанпу. Цяо Гуанпу – классический образец персонажа, созданного по литературным канонам реализма, легендарный утопический герой, воссозданный в действительности и выразивший беспокойные надежды эпохи. Идеализированная героическая фигура Цяо Гуанпу – образ собирательный. «Директор Цяо приходит на завод» – не просто удачное литературное произведение: для периода экономических реформ рассказ стал своего рода откровением. Опубликовав это сочинение, Цзян Цзылун получил миллионы писем от читателей, кроме того, немало директоров предприятий писали автору с просьбой создавать побольше подобных произведений, дабы расчистить путь для реформ. В ряде сочинений литератор создал образ «первопроходца» и выразил тем самым чаяния народа.

В рассказе «Тридцать миллионов» (1980) Кэ Юньлу создает образ новатора, крепкого и непоколебимого, как скала. По сюжету, один маститый руководитель, вернувшись на пост, наводит порядок в капитальном строительстве, растянувшемся на десять лет. Главному герою, начальнику строительного управления Мэну, в годы войны довелось тянуть солдатскую лямку, прошел он и через десять лет «культурной революции». Мэн с твердой решимостью и пылом вновь приступает к работе. Так же, как у Цзян Цзылуна, персонаж – ответственный кадровый работник, который уважает знания, действует в соответствии с экономическими законами и при этом последовательно ведет политико-идеологическую работу. Антагонист начальника Мэна – управленец Чжан Аньбан, он намного моложе главного героя. Чжан – отрицательный персонаж. Этот характер порожден смутой «культурной революции», он относится к типу предпринимателей, которым удалось преуспеть благодаря беспорядкам и которых впоследствии причисляли к «трем типам неблагонадежных людей» [322]. Возвращение заслуженных руководителей было актом перераспределения власти, однако это перераспределение не имело аналогов в истории: на этот раз молодые цзаофани («бунтари») передавали власть пожилым людям. Молодых людей по большей части считали ненадежными отрицательными персонажами, которые встали на ноги, чиня беспредел; их политические взгляды ставились под сомнение. Но вскоре после этого, когда в Китае избавились от многих «третьесортных», поневоле пришлось принять «омоложение» руководящих кадров. В рассказе «Тридцать миллионов», как и в подавляющем большинстве прозаических сочинений того времени, посвященных реформам, положительными персонажами были старые кадровые работники – с большим опытом борьбы, политически зрелые и энергичные.