Альбина Саяпова - Диалог творческого сознания А. А. Фета с Востоком (Фет и Хафиз)

Известно, что существенными в формировании концептуальной системы в художественной картине мира являются концепты объекта, места (топоса), действия, пространства, времени, признака и т.д. Рассмотрим концептуальную систему образов в стихотворении « Весеннее небо глядится ...» (1844, цикл «Мелодии»). Концепты объекта в произведении – явления природы (небо, тень, огонек, месяц) – даны в предикативности, определяется картина мира природы в ее очеловеченности: «небо глядится », «тень ложится », «огонек трепещет », «месяц бежит ». В отражении пространства преобладает чувственная (образная) форма в эмоциональном ее выражении: «Весеннее небо глядится / Cквозь ветви мне в очи случайно, / И тень золотая ложится / На воды Блестящего Майна». Кроме названных объектов, в стихотворении есть два других, основных, смысловых, это « звуки » и « память », которые определяют целый ряд других стихотворений поэта и являются опорными в авторском сознании Фета. Концепт «душа скрипок» вписан в концепты явлений природы. Так, последний концепт «огонек» («огонек одинокой», трепещущий «под сумраком липок») определяет концепт «душа скрипок», его эмоциональное содержание: «душа замирающих скрипок» «исполнена тайны жестокой». Наречие « вдали », с которого начинается вторая основная часть стихотворения, расширяет семантику образа одинокого огонька. Оно выражает не только определение пространства мира по горизонтали (до этого в первой строфе было восприятие пространства по вертикали: «весеннее небо» – верх, «на воды» – низ), но и определение движения в пространство души. Концепт реального объекта «душа скрипок – музыка» пробуждает феноменологический объект – память, через который выстраивается еще один пласт картины мира. Благодаря эмоционально-чувственному восприятию мира происходит движение от объектов внешнего природного мира к объектам внутреннего феноменологического мира (звуки – объект внешнего мира, память – объект внутреннего мира). Причем «звуки» являются связующим звеном между объектами природного мира и объектами внутреннего мира, ибо «Напомнили силой чудесной / Они мне все сердцу родное». « Звуки » стали толчком для пробуждения игры воображения. Творческое сознание Фета всегда вольно или невольно выискивает «толчковый» образ, с которого начинается игра воображения. Первые шесть строк стихотворения представляют зрительно воспринятую картину природы, первая строфа выписывает как бы случайно схваченные образы, первые два стиха второй строфы, как говорили выше, эмоционально приближают к основному мотиву-концепту стихотворения. И в этом зрительно воспринятом мире – «душа замирающих скрипок», которая приводит в движение душу лирического субъекта, и «Ожившая память несется / К прошедшей тоске и веселью...» Если внешний, природный мир дается только в пространственном, физическом его определении (вербально выражено предлогами), без движения, предикативность выражает некое экзистенциальное состояние – вот он мир, а «вдали огонек одинокой...», то внутренний мир лирического субъекта, разбуженный и ведомый «душей замирающих скрипок», мир «ожившей памяти», дается в движении – в движении души:

Ожившая память несется

К прошедшей тоске и веселью;

То сердце замрет, то проснется

За каждой безумною трелью.

Эмоционально-чувственным определением этого движения является образ «тоскливой тайны» («Но быстро волшебной чредою / Промчалась тоскливая тайна...»). «Промчалась тоскливая тайна» и лирический герой как бы возвращается в реальный мир, который вдруг увиден в движении: «месяц бежит полосою / Вдоль вод тихоструйного Майна».

Реальный земной пейзаж или предметное пространство реального мира необходимы Фету для того, чтобы подойти к тому образу-толчку, с которого начнется интенциональный акт представления картины мира как воспоминания. Интенциональный акт воспоминания формирует в поэтической структуре некую эмоционально-чувственную картину мира, которая определяется более высоким уровнем проявления духовности лирического субъекта, его внутреннего, интимного мира. Н.О. Лосский, исследователь чувственной, интеллектуальной и мистической интуиции в человеке, писал: «Память есть способность, предполагающая более глубокое единство субъекта с миром, чем чувственная восприимчивость по поводу наличного телесного раздражения, следовательно, она есть более высокое проявление духовности» [1: 176]. Естественно, что в акте воспоминания участвуют физиологические процессы в центральной нервной системе. У Фета это, как правило, зрительное, слуховое восприятие какого-либо предмета, явления природы, которые и становятся толчком интенционального акта воспоминания. (В стихотворении « Весеннее небо глядится...» – слуховое восприятие звуков скрипок, в стихотворении « Вчера я шел по зале освещенной ...» – зрительное восприятие «залы освещенной», в стихотворении « Бал » – слуховое восприятие музыки, в стихотворении « Я был опять в саду твоем ...» – зрительный образ аллеи и т.д.) Конечно, инициатива в этом акте исходит не от вспоминаемого объекта (предмета, личности), а от субъекта. Объективная сторона воспоминания отличается от объективной стороны восприятия. Лосский утверждает, что у лиц, называемых эйдетиками, «вспоминаемое предстоит в первичных и даже во вторичных воспоминаниях с чувственною полнотою, равною полноте восприятия <...> Неудивительно поэтому, что бывают случаи, когда восприятие и представление воспоминания так приближаются друг к другу, что становится возможным смешение их: восприятие можно принять за воспоминание, и наоборот» [1: 177].

Если говорить о творчестве, в частности лирике Фета, то, естественно, интенциональный акт воспоминания как фантазия, творящая «временной момент» (Гуссерль), предполагает большую чувственную полноту: субъект (лирический герой) вслушивается, всматривается и т.д. в объект своего воспоминания. Неудивительно поэтому, что вспоминаемое всегда почти кажется воспринятым. Так, в стихотворении «Вчера, увенчана душистыми цветами...» (1855) уже первым словом « вчера » интенция авторского сознания определяется памятью, однако лирический субъект воспоминания выражен во всей полноте чувственного восприятия, что дает возможность определения его не только в каких-то действиях, поступках, мыслях, чувствах и т.д., но он, этот лирический субъект, дается в картине мира, воспринятом не как прошлое, а актуализированном до мгновений:

Вчера, увенчана душистыми цветами

Смотрела долго ты в зеркальное окно,

На небо синее, горевшее звездами,

В аллею тополей с дрожащими листами, –