Чарльз Грабер - Открытие. Новейшие достижения в иммунотерапии для борьбы с новообразованиями и другими серьезными заболеваниями

Рак – это история вашей жизни, которая в конце концов напоминает о себе.

В тридцать один год Брэд все еще считал себя неуязвимым. Он был по природе оптимистом и наслаждался жизнью, которая лишь подтверждала его мировоззрение. У него была отличная новая работа в процветающем технологическом стартапе в эпоху, когда технология переживала бум, и здоровая годовалая дочка.

Они не были богаты, но все равно были уверены, что у них все будет хорошо. Настало новое тысячелетие, шумиху о «проблеме 2000 года» унесло волнами новых товаров, услуг и технологий из Кремниевой долины. В Сан-Франциско считалось практически религиозной доктриной, что прилежная работа и умная технология смогут найти решение буквально для чего угодно, даже для этой штуки на его ступне, этой меланомы. Брэд победит ее;

«Черт возьми, отрежьте мне всю ступню, – сказал он врачу, – что угодно, лишь бы сработало».

Но когда пришли результаты анализов, оказалось, что удаление ступни не поможет. Меланома уже распространилась. Она поднялась по ноге и добралась до лимфатических узлов в колене Брэда. И это, как ему сообщили, относительно хорошая новость: она только в ноге и только ниже колена. Меланома – это не просто рак кожи, хотя начинается она именно там. Она перемещается быстро, а когда добирается до жизненно важных органов, особенно легких или мозга, это уже смертельно опасная четвертая стадия. У Брэда на данный момент была стадия 3b.

Меланома – это чрезвычайно агрессивная форма рака. Она очень быстро перемещается, а, добравшись до мозга или легких, дает опасную четвертую стадию.

За шоком последовала бравада. Они справятся с этой штукой. Хирург вырежет все, что найдет, а потом они облучат эту область радиацией, чтобы убить и то, что не нашли. Таким был стандартный уход. Но Брэд хотел чего-то большего. Радиотерапия – это что-то из доцифровой эпохи, скорее из 1902 года, чем из 2002. Брэд хотел что-то суперсовременное, экстремальное. И кое-что нашлось. Не совсем новое, но одобренное FDA только в том году и вполне подходящее под описание «экстремальное». Это лекарство не помогало большинству пациентов, и его эффекты были непредсказуемыми. Большинство считало, что его вообще не стоит использовать для лечения рака. То было «иммунотерапевтическое» средство. Брэд решил, что хотя бы попробовать стоит.

Интерферон 1– одно из самых незаслуженно расхваленных лекарств за последнее время, но в то же время это на самом деле важный и мощный цитокин. Как объяснил онколог Брэда, интерферон помог небольшому, но реальному количеству онкобольных, особенно в сочетании с радио– и химиотерапией. Результаты ненадежны, а само лекарство токсично – в клинических испытаниях большинство пациентов сообщали, что чувствуют себя так, словно целый год болели тяжелым гриппом, – но, тем не менее, польза оказалась достаточной, чтобы FDA одобрило лекарство, да и на чисто интуитивном уровне идея иммунотерапии ему нравилась. Он боролся с простудой с помощью апельсинового сока и солнца, а еще он был иррационально – хотя и, как оказалось, совершенно правильно – уверен, что его иммунная система особенно сильна и обладает превосходной способностью побеждать болезни.

Интерферон – одно из самых незаслуженно расхваленных лекарств.

Ему прописали годовой курс интерферона, по большей части – путем самостоятельных инъекций дома. Брэд мужественно боролся с головокружением и похожими на грипп симптомами, стараясь сохранять хорошее настроение, но затем постепенно начал сходить с ума.

Эмили сначала заметила растущую раздражительность Брэда. Подобное настроение не было для него характерно, но, с другой стороны, он недавно узнал, что у него рак, да еще и одновременно поступил на новую сложную работу – кто в такой ситуации не будет себя вести немного странновато? А потом «странности» переросли в нечто большее. В разговорах Брэд начал все чаще рассказывать истории о том, что его новые коллеги плетут против него заговор.

Он был совершенно уверен, что совершил нашумевшее убийство Чандры Леви в Вашингтоне. Он же виноват и в скандале со священником-педофилом. Если в вечерних новостях говорили о чем-то плохом, за этим совершенно определенно стоял Брэд. Ночами он ходил по комнате, следуя за голосами. Однажды он, отчаянно махая руками, позвал жену в ванную и запер дверь.

«Будь очень осторожна», – прошептал Брэд. Он сказал Эмили, что нужно вызвать полицию. Та вместо этого вызвала скорую помощь. Брэда положили в психиатрическую больницу и назначили ему курс антипсихотических препаратов. Лечение интерфероном прекратили.

То были очень тяжелые недели для Брэда и, наверное, еще более тяжелые для Эмили, но постепенно, когда антипсихотики начали действовать, и интерферон покинул организм Брэда, она снова увидела человека, которого знала и любила. Психоз – это редкий, ужасающий побочный эффект от интерферона, и, к счастью, он не был перманентным. Это хорошая новость. Плохая новость – запланированное лечение от рака продолжить нельзя.

Его врач предложил альтернативу – новое экспериментальное иммунотерапевтическое лекарство, которое проходило клинические испытания. Именно чего-то такого и хотел Брэд: современное, новейшее из нового. Один из центров испытаний располагался в клинике его коллеги по Стэнфордскому онкологическому центру, доктора Дэниэла С. Чена 2.

Инъекции интерферона вызвали у пациента приступы психопатии, головокружения, симптомы гриппа и звуковые галлюцинации.

Дэн Чен был врачом и ученым, доктором медицины и кандидатом наук, одной ногой стоявший в онкологической клинике, где занимался лечением пациентов с меланомой, а другой – в иммунологической лаборатории. От него как от сына иммигрантов-ученых 3ждали, что он тоже выберет для себя научную стезю. К счастью, его действительно интересовала наука. Он изучал молекулярную биологию в МТИ и буквально в последний момент решил получить сразу и медицинское, и научное образование. Он вернулся обратно на запад страны, во время вскрытия трупа познакомился с девушкой и женился на ней. Деб, его жена, продолжила изучать акушерство и гинекологию, а Чен завершил подготовку онколога и защитил кандидатскую диссертацию по микробиологии и иммунологии в Университете Южной Калифорнии, после чего перебрался в престижную лабораторию Марка Дэвиса в Стэнфорде, в которой когда-то открыли рецепторы Т-лимфоцитов 4.

Чен быстро узнал, что работать сразу по обе «стороны» медицины, «от кабинета до кушетки», очень полезно, пусть и слегка утомительно. В Стэнфордском онкологическом центре Чен управлял отделом метастатической меланомы и принимал пациентов, но большую часть времени проводил в лаборатории, чтобы лучше узнать, как взаимодействуют рак и иммунная система и как с помощью технологии улучшить это взаимодействие. Кроме всего прочего, он принял участие в работе над патентованной микросхемой, которая визуализирует взаимодействие Т-лимфоцитов с различными антигенами, своеобразными видеоскопом, который изображал иммунный ответ в виде светящихся аур и цитокиновых вспышек.