Брайан Дир - Доктор, который одурачил весь мир. Наука, обман и война с вакцинами

В тот день на встречу приехали два деловых партнера. Оба были венчурными предпринимателями. Один из них – профессиональный инвестор по имени Алекс Корда, который два десятилетия проработал в биотехнологических стартапах. Другой – Роберт Слит – получил аналогичное образование и вдобавок защитил кандидатскую по микробиологии окружающей среды. Помимо этого, Слит был отцом одного из описанных в статье двенадцати детей. Он впервые увидел Уэйкфилда на собрании по поводу аутизма вместе с матерью «сигнального» пациента, Мисс номер Два.

Они спустились в подвал, чтобы встретиться с финансовым директором и заместителем секретаря, 39-летним Дженгизом Тарханом. Турок по происхождению, он остро шутил, страстно увлекался классическим роком и быстрыми автомобилями. В прошлый четверг он поднялся наверх вместе со школьным секретарем Брайаном Блатчем и услышал призыв Уэйкфилда приостановить введение MMR и перейти на монокомпонентные вакцины. Тархан (он позже отказался со мной побеседовать) знал все о шкале оценки исследований и о деньгах, которые могла принести статья в журнале The Lancet . Он также отвечал за организацию Freemedic , которая была предназначена для получения прибыли за любые изобретения или открытия сотрудников школы. На встрече во вторник планировалось обсудить одно из таких предприятий, которое Уэйкфилд рекламировал в течение нескольких месяцев.

Это будет не первый раз, когда Тархан вступит в бой с протеже могущественного Роя Паундера. Несмотря на весь имидж Уэйкфилда как ученого-идеалиста, он давно жаждал коммерческого успеха. Практически с момента своего возвращения в Великобританию из Канады он беспрестанно подавал заявки на патенты, запускал бизнес-схемы и пытался проявить себя.

Тархану не нужно было знакомиться с Уэйкфилдом – тот часто пытался играть в предпринимателя. Сначала в Бате, Сомерсет, в четырех километрах от Хитфилда, появилась компания Endogen Research . В течение трех лет, с августа 1991 года, он вел переговоры со школой о разработке моноклональных антител. Затем, в сентябре 1993 года, открылась компания Incelltec , в декабре 1994 года – Histogene . Ни одна идея не выгорела. Складывалось впечатление, что амбиции Уэйкфилда несколько выходят за рамки опыта. Одна патентная заявка касалась «праймеров» для ПЦР: коротких цепочек нуклеиновых кислот, служащих каркасом для генетических последовательностей, которые подлежали амплификации. Мой любимый патент – «Ящик Уэйкфилда». Это «устройство для проведения химической реакции» с микроволновым элементом, вращающимся столиком и вентилятором». Неуловимо напоминает известный кухонный прибор, не так ли?

Смело, конечно. Возможно, это и есть, на самом деле, инновация. Но цели Уэйкфилда никогда не казались бескорыстными. После одной из попыток Тархан предупредил его, что «личные интересы» должны уступать школьным. После второй Уэйкфилда обвинили в том, что его «соответствующим образом мотивирует распределение капитала». А в третий раз менеджеры были просто ошеломлены, узнав после выпуска статьи с вопросительным знаком о «запросе» на 24 миллиона фунтов стерлингов и о повышении Уэйкфилда до ранга профессора. Боссы Тархана воспротивились такому запросу, который противоречил планам самой школы. А намеренная самореклама была уж слишком неуместной. «Не Вам решать, будет ли Вам присвоено профессорское звание», – осадил его секретарь Блатч.

Затем к Уэйкфилду пришла идея о болезни Крона и аутизме, что породило поток деловых документов. Спустя всего два дня после обследования Ребенка номер Два (который вместе с матерью все еще находился на лечении в Малкольма Уорд), Уэйкфилд предложил захватывающий план. Денежный поток для диагностики вируса кори при воспалительном заболевании кишечника он оценил в 385 миллионов фунтов стерлингов (около 710 миллионов фунтов стерлингов, или 880 млн долларов США, на момент написания этой статьи), и это при охвате пациентов только из Великобритании и США.

«Принимая во внимание уникальные услуги, предлагаемые Компанией, и ее технологии, анализ может иметь «премиальную цену», – написал он в изученном мною одиннадцатистраничном документе «Изобретатель / Школа / Инвестор», изобилующим жирным шрифтом.

Неудивительно, что Уэйкфилд волновался, когда искал у Ребенка номер Два болезнь Крона, ведь он уже зарегистрировал патент. Заявления, размещенные на его собственное имя с его домашнего адреса, были откровенно ошеломляющими. Он регистрировал не только средство диагностики болезни Крона (а также язвенного колита) путем обнаружения вируса кори в тканях кишечника и в крови, но и «лекарство для лечения этих заболеваний» и, что еще более примечательно, «противокоревую вакцину, в которой частично или полностью экспрессируется геном вируса кори». И это была только болезнь Крона. Затем пришла идея об аутизме. Соответствующий патент был настолько секретным, что даже Джон Уокер-Смит о нем не знал.

Почти за девять месяцев до того, как была опубликована статья о двенадцати детях, в которой родителей призвали избегать тройной вакцины, Уэйкфилд зарегистрировал еще более чудодейственное лекарство с сенсационным действием «три в одном». Его можно было бы интерпретировать как «вакцину для устранения последствий MMR и вируса кори», как «терапию» от болезни Крона и других воспалительных заболеваний кишечника, а также как лечение того, что он назвал «регрессивным поведенческим заболеванием» (другими словами, средство от аутизма). Оно бы производилось в виде инъекций, таблеток или суппозиториев, с удивительным действием «абсолютно без побочных эффектов».

«Я обнаружил комбинированную вакцину/терапевтическое средство, которое, вероятно, безопаснее вводить новорожденным и другим пациентам с помощью прививок, – заявил он в документе, который я позже опубликовал на первой странице Sunday Times . – Оно также может использоваться для лечения воспалительных заболеваний кишечника: для полного излечения и для облегчения симптомов».

Именно это они вместе с Кордой и Слитом собирались обсудить в тот вторник на встрече с Тарханом. На деньги Freemedic они хотели основать компанию под названием Immunospecifics Biotechnologies . При поддержке Royal Free они надеялись собрать около миллиона фунтов стерлингов на разработку диагностических тестов, методов лечения и вакцин.

Тархан выслушал и через три дня получил план проекта. Несмотря на отрицательные результаты лаборатории Уэйкфилда, в нем утверждалось, что японский сотрудник Токийской детской больницы, Хисаши Кавасима, обнаружил корь там, где Ник Чедвик не смог. В плане на 16 страницах было перечислено девять целей. Три из них касались организационного процесса, например, сбора денежных средств и поиска партнеров. Одна заключалась в извлечении прибыли из «иммунотерапевтических средств и вакцин». Все остальное было посвящено вирусу кори. Планы по выпуску «специфического противокоревого» лечения воспалительных заболеваний кишечника, такого же «средства от нарушений развития», далее следовала «очистка» продуктов и утверждение соответствующих норм FDA , «специфическая клиническая диагностика кори» и планы по «созданию вакцины».