Брайан Дир - Доктор, который одурачил весь мир. Наука, обман и война с вакцинами

«Рима и Симмондс придерживались того же мнения».

«Бессмысленно… подозрительно… бесполезно… сомнительно…».

«Совершенно неприемлемо… результаты недействительны… недостоверны… противоречивы… несостоятельны»

Мне потребовались бы недели, чтобы осмыслить все причины подобных суждений. Но одна простая проблема, которая доступна даже мне, касается основного процесса в аппарате. При желании вы можете запускать циклы столько раз, сколько захотите. Но если лазеры не уловили сигнал из пробирок через пару циклов (по существу, после 35, не более), нужно принять тот факт, что искомого генома нет или же скорректировать настройки и начать все сначала. Иначе в аппарате закончатся реагенты, и фоновый шум миллиардов хаотично амплифицированных молекул ДНК, образно говоря, заглушит любой сигнал.

Все источники с этим согласились. Даже YouTube . Но на всякий случай отправляю запрос производителю. Позже унаследованный многонациональной компанией Thermo Fisher Scientific , 7700 принадлежал ее группе Life Sciences , чей вице-президент по исследованиям и разработкам Винод Мирчандани написал мне из Сан-Франциско. «Мы считаем, что если начнете видеть какой-то слабый сигнал лишь после 35 циклов, это, скорее всего, не искомый геном», – ответил он мне. Он объяснил, что надежные результаты появляются раньше, почти в первых циклах, и графики на Apple показывают резкий рост перед плато, поскольку процесс замедляется. В более поздних циклах, объясняет он от имени производителей оборудования, вы можете «получить много фонового шума» и «ложных срабатываний».

Но ирландский патологоанатом и его команда смотрели на процесс по-другому, с некоторым энтузиазмом по поводу вируса кори. Отчеты Apple, которые они подали для иска, показали, что образцы, взятые в Хэмпстеде, в том числе у Ребенка номер Два, тестировались сериями до 45 циклов. В одном случае пробирка нагревалась и охлаждалась 50 раз. Рима сказал, что фирма Барра поделилась планами повторно протестировать образцы из Уорвика с помощью 70 (!) циклов.

Тем временем Бастин, второй детектив Дады, раскрыл деяния О’Лири другим путем. Бастину было 49 лет, он имел докторскую степень по молекулярной генетике. Этот англичанин с дерзкими манерами был настоящим фанатом ПЦР. Он писал об этом, учил этому и, наверное, даже видел во сне термоциклы. Через несколько дней после того, как его наняли для оценки методов О’Лири, Бастин задумался… и засомневался.

Он изучал графики Apple, полученные с ирландского аппарата в результате раскрытия информации для судебного иска. Из 96 лунок 51 была в эксплуатации: от A1 до E3. Пробирки загружали в двух экземплярах (по две на ребенка, в зависимости от типа контроля), как и принято в такого рода работе. Но 51 – это нечетное число. Не могла же E4 пропала без вести. Необходимо было узнать, прав он или нет. Эта аномалия могла быть ключом к разгадке. То, что, по-видимому, отсутствовало, было контролем «без образца», то есть пробиркой с реагентами, но без биологического материала. Без вируса кори. Если бы пробирка в этом лунке дала положительный результат, это означало заражение материала извне – бич ПЦР. И если лунка была пуста, то, возможно, кто-то просто затушевал результат.

Полгода Дада настаивала на этом визите. Но после того как людям Барра предоставили анализ ее экспертов, отношения с Кумб стали натянутыми. Сначала О’Лири был в Австралии, и с ним не удавалось связаться. Потом ни один из 59 вариантов дат приезда Дады ему не подходил. На подготовку к визиту гостей уйдет 20 тысяч фунтов стерлингов и пять недель. Аппарат 7700 сломался.

Но настал день, когда она все-таки приехала вместе со своими молекулярными детективами, и их проводили к задней части здания. Лаборатория О’Лири была яркой и современной, с большим количеством оборудования и плакатами, прикрепленными к стенам. Над дверями в боковые комнаты посетители заметили надписи и начали перешептываться с адвокатом. Над одной было написано «Плазмидная комната», а над второй – «Установка для ПЦР». Первая надпись означает, что в комнате готовился материал для положительного контроля, а вторая – комнату для самой амплификации.

«Двери этих боковых комнат были одинарными и открывались в одну сторону, – объясняла Дада в отчете, поданном в Королевский суд в Лондоне. – Я не видела ни места, ни приспособлений для смены халата и/или обуви».

К счастью, Барр сам прилетел в Дублин с визитом. Он принес фотоаппарат, который предложил посетителям. Но О’Лири не разрешил делать никаких фотографий, как и раскрывать какие-либо конфеденциальные данные клиентов.

Вскоре стало ясно, что потребуется юридическое вмешательство. И фармацевтические компании могли себе это позволить. Спустя несколько недель лондонский судья обратился в суд Дублина с требованием заставить патоморфолога подчиниться. Этот человек, который хвастался в Вашингтоне своими «независимыми» достижениями стал необычайно скрытным в вопросах, потенциально критичных для безопасности миллионов детей.

Тем не менее тот визит в понедельник оказался продуктивным. Хотя посетители провели большую часть времени, ожидая в конференц-зале, Дада, Гивер, Барр и сотрудник О’Лири стали свидетелями того, как Бастин вытащил кролика из шляпы. Когда они столпились вокруг ноутбука, эксперт показал отчет об образце крови у ребенка без аутизма, включенного в контрольную группу из Уорвика. Заключение было отрицательным – никакого вируса кори. Отлично, если вы стремитесь доказать, что вакцина вызывает аутизм. Но Бастин также показал данные из другого запуска, который раскрыл О’Лири. Результат был получен от того же ребенка – из той же лунки, из той же пробирки – и оказался положительным.

Упс.

«Ричард Барр признал, что это важный научный вопрос», – сухо отметила Дада в своем заявлении.

Итак, вот еще одна аномалия, обнаруженная Бастином. К суду наберется еще парочка. «Они обнаруживали несоответствия, – сказал адвокат SmithKline Beecham судье в Лондоне несколько недель спустя. – Эти данные вызывают очень серьезные опасения».

Гивер, Бастин, Рима и Симмондс согласились, что многое было неправильным. Наряду с чрезмерным количеством циклов, что может приводить к ложноположительным срабатываниям – именно то, о чем меня предупреждал производитель, – материал в лаборатории был контаминирован. «Общее впечатление – неадекватный уход, небрежное соблюдение протоколов и отсутствие базового понимания процесса», – утверждает Бастин.

Они считали, что заражение могло произойти на любой стадии. Это могло случиться в Хэмпстеде, виноват мог быть даже Уэйкфилд, который лично доставил образцы в Дублин. Причиной могли стать сквозняки в плазмидной комнате. Может быть, дело в реагентах, грязных пальцах или пипетках. Рима рассказал, как в его собственной лаборатории следы РНК вируса эпидемического паротита (еще один парамиксовирус) оставались на скамейке в течение девять лет.