Джеймс Маккол - Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга: о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

Слушая рассказ Карен о ее лечении и масштабах проведенной на ее лице операции, радиоведущий не сводил глаз с ее лица и все повторял: «Сроду бы не подумал! Даже мысли бы такой не возникло!» Теперь я был просто наблюдателем, а не профессиональным хирургом в кресле пилота, стремительно летящего к исцелению, – обычным человеком, сидящим рядом с Карен и воспринимающим все совсем иначе, глубоко пораженным тем, что она перенесла ради сына. В роли такого наблюдателя я также осознал, что мой «профессиональный щит» будет нуждаться в постоянной подстройке, чтобы я мог оставаться чутким и сочувствующим, но при этом продолжал быть профессиональным, уверенным в своих действиях хирургом. Вместе с Карен мы приняли участие в довольно нервном радиоинтервью, преследуя общую цель, и Карен прекрасно справлялась со своей задачей, четко и живо выражала свои мысли, да и выглядела прекрасно благодаря стараниям нашей хирургической бригады. Усилия предшественников, передавших следующим поколениям навыки, которым я смог научиться и начал использовать вместе с моей бригадой и другими хирургами (Дэйвом Саттоном в данном случае), привели к тому, что я сидел рядом с Карен, победившей рак женщиной и чудесной матерью, на радиоэфире и поражался масштабам достигнутого за последнее столетие.

Мне выпала честь учиться на протяжении многих лет профессии челюстно-лицевого хирурга. Кроме того, я стал руководителем команды, занимающейся передовыми клиническими исследованиями. Когда я подаю заявку на крупные исследовательские гранты, в официальной форме имеется раздел, в котором нужно простым языком объяснить характер запланированной работы, а также ожидаемую от нее пользу. Это важнейшая часть процесса: если бы мы не консультировались с членами общественности, крупные фонды не давали бы нам денег. Карен помогала мне и с этим, корректируя после меня ряд подобных заявок. Как у любой школьной учительницы, у нее была вызывающая трепет у всех учеников красная ручка, и ее замечания значительно помогали мне исправить мою перегруженную жаргоном и непонятную обывателю медицинскую терминологию. Однажды я попросил у нее, помимо отметок красной ручкой, давать мне иногда и золотую звезду [88]…

Составлению любой заявки на финансирование должно предшествовать собрание пациентов и тех, кто за ними ухаживает. С этой целью мы организуем встречу, на которой я описываю наши исследовательские планы, после чего мы записываем комментарии собравшихся. От этих мероприятий я всегда получал особое удовольствие: возможно, дело в том, что на них мы по-новому взаимодействуем с людьми, о которых заботятся наши сотрудники. На таких встречах я непременно использую те же самые слайды, что и в презентациях для ученых и хирургов-исследователей, только вставляю вместе сложных терминов простые, понятные формулировки, не из снисхождения к своей аудитории, а потому, что диалог между хирургами и учеными часто настолько перегружен жаргонными словами и сокращениями, что человеку, незнакомому с медицинской терминологией, понять его практически невозможно.

Когда я спрашиваю, насколько нужным, по их мнению, является наше исследование, простые люди часто отвечают: «Конечно, это отличная идея – вы что, с ума сошли? Почему никто не сделал этого раньше?» Порой нам дают очень проницательные советы по поводу предложенных организационных решений. Думаю, эти мероприятия нравятся мне так потому, что на них у меня появляется возможность поделиться передовыми научными достижениями со своими пациентами. Мне хочется, чтобы они знали, каких высот мы стремимся достичь, чтобы усовершенствовать методы ранней диагностики рака и свести к минимуму вред от лечения. Люди, вне всякого сомнения, по-новому начинают воспринимать наших врачей и играют незаменимую роль в процессе поиска финансирования для наших клинических исследований.

Мне нравится делиться передовыми научными достижениями с пациентами. Я рассказываю, чего мы хотим добиться, чтобы усовершенствовать методы ранней диагностики рака и уменьшить вред от лечения.

Пациенты, которым мы предлагаем возможность участия в нашем клиническом исследовании, вольны сами решать, как им поступить. Как бы тщательно мы все ни подготавливали, как бы подробно ни излагали им всю информацию, у пациентов с диагностированным раком всего два варианта на выбор: согласиться на лечение либо отказаться от него. Первый вариант можно сравнить с поездкой на американских горках, когда ты сидишь, вцепившись руками в поручень до полной остановки, а в последнем случае шансов вообще практически не остается. Возможно, именно поэтому наши пациенты чаще всего так охотно соглашаются, и разговор, как правило, сводится к следующему:

– Это поможет мне, доктор?

– Не знаю, именно поэтому мы и проводим клиническое исследование.

– Хорошо, но это поможет кому-то другому?

– Определенно.

– Отлично! Где мне подписать?

Рандоминизированные контролируемые клинические исследования – единственный способ доказать эффективность той или иной методики, и за годы своей работы я участвовал в организации ряда таких исследований. На данный момент моим наибольшим успехом стало исследование, касающееся применения раствора Люголя для выявления нормальных клеток на границе раковых. Идея заключалась в том, что клетки, которые не окрашиваются в коричневый цвет, являются предраковыми, и эту бомбу замедленного действия можно убрать вместе с опухолью. В общей сложности в нем приняли участие 419 пациентов в двадцати четырех лечебных центрах по всей стране. Менее 10 % пациентов, которым предложили принять участие, отказались от этой возможности, что является неопровержимым подтверждением альтруизма большей части населения Великобритании. Вместе с тем далеко не все клинические испытания представляют одинаковую ценность, и всегда существует опасность злоупотребления ими, когда и без того скудные ресурсы и время талантливых исследователей тратится на доказательство очевидного.

Впервые я повстречал Гордона Смита, ныне профессора акушерства в Кембридже, когда он был старшим ординатором в Глазго; на самом деле он принимал роды у моей жены, когда появился на свет наш сын Джеймс. Хотя разговоры в тот день и были ограничены, я знал, что он весьма талантливый исследователь. Несколько лет спустя Гордон вместе с коллегами опубликовал в рождественском номере «Британского медицинского журнала» («The BMJ») в качестве сатиры на некоторых фанатичных приверженцев доказательной медицины описание полноценного рандомизированного контролируемого клинического исследования по оценке эффективности использования парашюта при прыжке с самолета.