Джеймс Маккол - Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга: о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

В одном из таких недавних, очень печальных происшествий оказался замешан Барри – солдат, который должен был вернуться в Афганистан вместе со своим отрядом, однако из-за полученных ранее во время службы ранений оказался непригоден для дальнейшего прохождения активной службы, и его уволили в запас по состоянию здоровья. Барри настаивает, что то происшествие не являлось следствием развитой депрессии или посттравматического расстройства из-за его прежней службы в Афганистане. «Армия никоим образом не виновата в том, что я сделал», – сказал он мне.

Как бы то ни было, Барри спустился к себе в подвал и предпринял попытку покончить с собой с помощью имевшегося у него антикварного дробовика. Он подставил дуло дробовика под подбородок, намереваясь прострелить мозг. Получись у него задуманное, он бы умер мгновенно. Однако, как это бывает со многими людьми, пытавшимися покончить с собой с помощью дробовика, когда он нагнулся, чтобы нажать на курок, он неосознанно изменил угол наклона ствола и головы, в результате чего снес себе переднюю часть лица, но не умер. Дробь из обоих стволов прострелила ему подбородок, челюсть и зубы, размозжила мягкие ткани губ и нижней трети лица, а также оторвала часть носа.

Мой пациент нагнулся, чтобы нажать на курок, неосознанно изменил угол наклона ствола и головы, в результате чего снес себе переднюю часть лица, но не умер.

Так как он сам нанес себе эти ранения, а не получил их на поле боя во время службы, Барри доставили не в Королевский центр военной медицины, а в одну из больниц НСЗ. Он перенес множественные операции, в ходе которых мы методично, шаг за шагом провели реконструкцию утраченных и поврежденных структур его лица, восстановили ему нос и потерянные зубы вместе с разорванной челюстью. Мы уже почти закончили с ним: осталось провести лишь парочку корректирующих операций, чтобы вернуть его лицу вид, который у него был до того злополучного дня. Теперь Барри в полной мере осознает, насколько ему повезло получить в своей жизни второй шанс, и намерен максимально его использовать.

Недавно Барри разговаривал со мной по поводу этого эпизода, пройдя сеанс психотерапии после восстановления от полученных травм. «Хочу, чтобы вы понимали, что это никак не связано с военной службой, – сказал он. – Я просто дошел до стадии, когда меня все достало, и я решил уйти. Самое унизительное в случившемся то, что после всей моей подготовки и многолетнего опыта я умудрился промахнуться, стреляя в упор!»

Он также рассказал мне, насколько важно ему было вернуть лицо: «Крэйг Уэльс [мой коллега-консультант из Глазго] это отрицает, однако я знаю, что он спас мне жизнь. Он вернул мне мое лицо, и я бесконечно ему за это благодарен. Позитивное отношение с его стороны и со стороны всех остальных медиков меня спасло и придало мне сил жить дальше. Я так рад, что мне выпал этот второй шанс, что я получил дополнительное время. Я не справился бы с этим, не получи обратно свое лицо».

Своими словами Барри подчеркивает важнейшую роль человеческого лица в нашей самоидентификации, которая, пожалуй, еще более выражена в современной эпохе «селфи» – современного аналога исторического портрета, только доступного каждому, у кого есть смартфон.

Одну неделю из восьми я полностью посвящаю лечению травм лица, вызванных чем угодно, начиная от удара бейсбольной битой и заканчивая автомобильными авариями, падением с большой высоты или, в очень редких случаях, огнестрельными ранениями, или чем-то еще более непредсказуемым. За годы моей работы через меня прошли сотни пациентов с травмами лица, однако одним из самых странных случаев в моей практике стала история Ларри, слабого пожилого человека с болезнью Паркинсона, который решил прорезать дверцу для кошки в двери своего дома с помощью угловой шлифовальной машины [102] УШМ, или болгарка. . Это не тот инструмент, который следует брать в руки неопытному человеку, страдающему к тому же от тремора и общей слабости, связанной с его болезнью, и результат был, к прискорбию, предсказуемым. Надев шлем и защитные очки, он нагнулся с болгаркой в руках и начал вырезать прямоугольник в двери. Инструмент, однако, отскочил, снеся с него шлем и разрезав пополам лицо, оставив рану, напоминающую разрез саблей. Разрез вышел настолько ровным, что все лицевые кости и ткани остались на месте, просто были аккуратно разделены прямо посередине. Операция по соединению двух половинок его лица оказалась одной из самых успешных среди проведенных когда-либо мной и Дэвидом Саттоном, и на нее ушло всего три часа – мы прибегли к микрохирургии и использовали большие стенты [103], чтобы не дать зарасти его носовой полости.

Дочь увидела своего отца с разрезанным и окровавленным лицом сразу же после происшествия, когда он появился у нее на пороге (она жила в соседнем доме), и воскликнула: «Господи, что ты на этот раз натворил, пап?!», что свидетельствовало о том, что происшествия, после которых требовалось звонить в «скорую», были для него не в новинку.

Когда он пришел ко мне на прием несколько недель спустя, следы на его лице уже практически исчезли, однако, к моему удивлению, он выглядел немного понурым.

– Что такое, Ларри? – поинтересовался я. – Ты что, недоволен тем, что мы с тобой сделали?

– О нет, доктор, – ответил он, – я всем чрезвычайно доволен. Дело в моих детях.

– А что с ними?

– Ну, они забрали у меня мою болгарку.

Он произнес это с таким бесстрастным выражением лица, что мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, было это проявлением болезни Паркинсона или шуткой с его стороны, однако мои сомнения быстро рассеялись, когда Ларри, а за ним и моя медсестра Беверли, разразились смехом, а потом к ним присоединился и я.

Если бы Гарольда Гиллиса удалось сейчас оживить, он бы, может, и был удивлен, как в наши дни могут применяться угловые шлифовальные машины, однако больше всего его бы наверняка поразили некоторые достижения современной медицины и хирургии. Сейчас же мы стоим на пороге нового хирургического мира, который бы показался научной фантастикой даже нам всего несколько лет назад. Помимо постоянно усложняющихся пересадок лица, планы по «роботизации» некоторых форм хирургии во многом воплотились в жизнь, и новые технологии находятся в разработке или проходят клинические испытания, в то время как некоторые уже вовсю применяются. Роботизированная система «Да Винчи», подразумевающая управление хирургом компьютеризированной консолью, в то время как сама операция проводится роботом, уже повсеместно используется. Когда, например, к нам направляют пациента с опухолью на шее, указывающей на вторичный рак в лимфоузле, и мы не можем понять, где именно расположен первичный рак, мы используем специального робота, чтобы получить доступ к основанию языка и миндалинам без хирургического разреза лица и удаления поверхностных тканей, что ранее было необходимо для обнаружения источника опухоли.