Питер Хёг - Темная сторона Хюгге

Придя домой, я звоню парню, с которым мы когда-то давно были вместе, мы уже год не общались, но он не боится смерти. «Я звоню просто так, – говорю я, – но я только что видела, как умер человек». «Я по тебе скучал», – говорит он. «Я просто хотела поговорить о смерти», – объясняю я. «Конечно,− говорит он, – но ты должна позволить и мне сказать то, что я хочу сказать». Тогда я кладу трубку, у меня неприятный осадок от нашего разговора. Я ничего не имела в виду. Посчитала, что, если ты только что видел, как умер человек, то другие вещи перестают играть роль. И уже не нужно соблюдать правила, диктующие, кому можно звонить и кто что может говорить. Можно просто слушать голос друг друга в трубке, и говорить о чем угодно, помня о том, что ты только что видел, как умер человек. И вот он перезванивает. Я этого не хотела. Не рискую выключить телефон совсем, но не могу решиться кому-то позвонить, видимо, нужно остаться наедине со своими мыслями, когда кто-то только что умер.

На курсах

Она лежит на полу, шея неестественно вывернута, из головы в том месте, где лоб врезался в пол, сочится кровь, собираясь в большую лужу в противоположном от нас углу: пол, наверное, неровный. Ее глаза открыты, лицо бледное. Она ведь мертва. Это единственная мысль, которая крутится в моей голове, все вокруг меня кричат. Мы стоим на пороге, дверь приоткрыта, и мы смотрим внутрь. Это шеф осторожно приоткрыл дверь. Врачи «Скорой» не могут объяснить, как все произошло, возможно, она неудачно упала. Ударилась головой, сломала шею.

− Мне кажется, у нее случился эпилептический припадок, – говорю я, – было что-то странное в положении тела, когда мы обнаружили его. И потом, открытые глаза.

− Да, вполне возможно, – говорят они.

Какая теперь разница. Они спрашивают, была ли она пьяна, но нет, не была. Никто из нас не был пьян, мы просто выпили по пиву, пока ужинали.

− Она принимала наркотики, медицинские препараты, может, что-то еще?

− Нет, не принимала.

Хотя, может, лекарства, откуда мне знать. Но наркотики – нет. Во всяком случае, меня бы это сильно удивило.

− Тогда она просто умерла, – сказали они.

Хотя они сказали не совсем так, но позднее, когда мы все сидели и пытались прийти в себя, шеф сказал, что такое случается, когда кто-то вдруг умирает, внезапно. Это часть жизни, и человек совершенно не хочет с этой частью сталкиваться. А ведь была суббота, всем было пора по домам. И от его слов мне не стало легче, мне бы стало, скажи они, почему и что именно случилось. Я снова зашла в туалет, пытаясь вычислить, каким должно быть падение, чтобы тело лежало в таком положении.

– Кто вытрет кровь? – спросила одна из моих коллег, она вышла из комнаты и остановилась прямо у меня за спиной.

– Наверное, мы не можем оставить все как есть до вечерней уборки.

– Не можем, – сказал второй наш сотрудник, тоже появившись на пороге. – Их кондрашка хватит.

– Но кто будет убирать? – спросила первая. – Я, например, не выношу вида крови. Физически не выношу.

– Не знаю, – сказал он, взглянув на меня. – Это же дело полиции, или как? Полиция приедет?

– Полиция? – спросил третий. – При чем тут полиция?

– Да нет, я просто подумал, что они всегда приезжают, – сказал второй.

– Да, лучше будет, если мы оставим ее лежать, – сказала первая.

– Оставим лежать? Нет, мы не можем ее так оставить, – сказал третий, – подумайте о бедных уборщицах.

– Да, – подтвердил второй, – лучше вытереть кровь.

– Она бы тоже сказала, что лучше вытереть пол. Что нужно пожалеть уборщиц.

– Да, ты, пожалуй, прав. Но я уже предупредила, что не выношу вида крови.

Она покачала головой.

– Такие дела.

– Тогда решено, – сказали двое других, закатывая рукава.

– Вы уверены, что вам можно это делать? – спросила первая, пятясь в коридор.

– Ну да. – И они посмотрели на меня. – А ты? – Но я не могла и только покачала головой.

На стене все еще были капли. Как капли могли попасть на стену. Может, когда санитары скорой поднимали ее на носилки, может, это были брызги от ее волос, в районе лба, там было особенно много крови, в волосах.

И почему она закричала. И поняла ли она, что сейчас умрет, когда закричала. Может, увидела что-то ужасное. Заметила, что упадет вот так и сломает шею. Или закричала, потому что в ее мозгу вдруг что-то взметнулось. Что-то, причинившее боль. Подробности расскажут только членам семьи, ее муж, наверное, приедет как-нибудь и заберет вещи. Я поинтересуюсь у него, хотя коллеги говорят, что это будет крайне бестактно с моей стороны. О таком спрашивать некрасиво, вот что их заботит. Меня это не тревожит так, как их, мы не были близко знакомы. Но мы ведь только что вместе ужинали, сидели за столом и болтали, и она хотела успеть сбегать в туалет, пока мы не начали обсуждать следующую тему, и вскоре оттуда послышался ее крик. Николай Цойтен

Николай Цойтен родился в 1977 году в Кембридже (Англия). В 2002 году закончил Кембриджский университет по специальности «европейская литература», потом в 2004 году – Копенгагенский университет (специальность – датский язык). Дебютировал как автор поэтическим сборником «Нефтяной костер» (2009). В 2010 году вышел роман Цойтена «Чемпионы мира» – сатирическое повествование о молодой семье в начале нашего тысячелетия. В 2014 году Цойтен издал сборник короткой прозы «Мику, мальчик-раб», один из рассказов этой книги включен в данную антологию. В 2018 году был опубликован роман Цойтена «Акулий скат» (2018), повествующий о писателе, переживающем кризис сорокалетнего возраста и мечущемся между творчеством, женой, тремя детьми и любовницей. В 2019 году вышла поэтическая книга Цойтена «Стихи дворника». Под медным тазом

Мик с Кирстен ужинают в гостях у Грегерса и Анны, и Мик высказывает мысль, что поколение, к которому они принадлежат, не знает никаких табу в смысле тем разговора. Например, они с Кирстен бывают у одного типа по имени Миккель Вайльгорд, а у этого Миккеля Вайльгорда есть любимое выражение – «обратно в матку». Когда Мик сидит на очередном заседании симпозиума и жалобно вздыхает, чувствуя, как ему не хватает заботы и внимания – когда его охватывает настроение «жизнь не удалась», – Миккель Вайльгорд всегда тут как тут со своим утешающим «ну что, захотелось обратно в матку?». Такая у него манера поддразнить человека.

Поначалу Мику с Кирстен показалось, что фраза на грани фола. Но со временем она превратилась в своего рода постоянную шутку для своих. И теперь, когда кто-то из них предлагает сходить в кино или вызвать такси, или просто поваляться дома – посмотреть при этом фильм, полакомиться конфетами, – другой моментально реагирует: «Утютю, захотелось обратно в матку?»

– Стопроцентный черный юмор, без примесей, – говорит Кирстен. – И ведь работает.