Умберто Эко - Как путешествовать с лососем

Занятно понаблюдать за бонга, когда они — в театре. В зале гаснет свет, на сцене появляется актер и произносит: «Вот занавес!» Затем занавес открывается, и на сцену выходят актеры, чтобы сыграть, допустим, «Гамлета» или «Мнимого больного». Но сначала каждый актер представляется публике, называя свои имя и фамилию, а затем имя персонажа, которого он играет. После чего произносит: «А сейчас — пауза!» И на несколько секунд наступает молчание. Затем начинает говорить другой актер. Когда первый акт заканчивается, на сцену, понятное дело, выходит актер и объявляет: «А сейчас — антракт!»

Меня поразило, что эстрадные представления у бонга, как и у нас, состоят из разговорных сценок, песен, дуэтов и танцевальных номеров. Но у нас обычно бывает так: пара комиков исполняет свою сценку. Затем один из них запевает песню, и оба исчезают за кулисами, а на сцену выбегают стройные девушки и танцуют, чтобы дать зрителю передохнуть; после танца на сцене снова появляются актеры. У бонга актеры, выйдя на сцену, объявляют, что сейчас будет исполнена комическая сценка, потом сообщают, что споют дуэтом, и уточняют: будет смешно. И наконец, актер, последним уходящий за кулисы, объявляет: «А сейчас — балет!» Однако больше всего меня поразило то, что в антракте на занавесе появлялись рекламные баннеры, как бывает и у нас. Но здесь, после того как актер объявлял антракт, он всякий раз произносил: «А сейчас — реклама!»

Я долго пытался понять, откуда у людей бонга эта навязчивая потребность все уточнять. Быть может, думал я, они туго соображают, и, если человек не скажет им: «Приветствую тебя», они просто не поймут, что их приветствуют. В известной степени, безусловно, так и было. Однако была и другая причина. У бонга существовал культ публичных представлений, поэтому им необходимо было превратить в спектакль всё вокруг, не только явное, но также и подразумеваемое. Во время моего пребывания у бонга я даже получил возможность воссоздать историю аплодисментов. В древности бонга аплодировали по двум причинам: либо потому, что им понравилось представление, либо потому, что им хотелось воздать почести какому-то достойному человеку. По силе аплодисментов можно было понять, кого ценят и любят больше всех. Между тем некоторые хитрые театральные импресарио, стремясь убедить публику, что ей показывают высококлассное шоу, рассаживали среди зрителей подкупленных наемников, чтобы те аплодировали, даже когда для этого не было причин. Когда представления начали показывать по телевидению, в студию стали приглашать родственников тех, кто их организовывал, и подавали световой сигнал (незаметный для зрителей) в момент, когда надо было аплодировать. Телезрители очень скоро раскрыли эту хитрость, и у нас доверие к аплодисментам было окончательно подорвано. Однако у бонга вышло иначе. Зрителям, сидевшим дома у телевизоров, тоже захотелось аплодировать, и толпы бонга устремились на телестудии, готовые платить свои деньги за то, чтобы им дали похлопать. Некоторые даже записались на специальные курсы. Теперь, когда все всё знали, в нужные моменты ведущий телешоу сам произносил вслух: «А теперь давайте поаплодируем!» Но очень скоро зрители в студии начали аплодировать без приглашения. Ведущему, который задавал вопросы одному из участников, достаточно было спросить, какая у него профессия, и, когда тот отвечал: «Я убираю газовую камеру в городском собачьем приемнике», зал взрывался аплодисментами. А порой, если ведущий, как случалось у нас во время исполнения сценок Петролини 1, не успевал вовремя открыть рот, чтобы сказать «добрый вечер», то сразу после «добрый...» раздавались оглушительные овации. Когда ведущий говорил: «Вот мы и здесь, как всегда по четвергам», публика не только аплодировала, но и разражалась неудержимым хохотом.

Аплодисменты стали настолько необходимой частью телевизионного зрелища, что даже в рекламных роликах, когда агент фирмы, расхваливая свой товар, произносил: «Покупайте средство Pip для похудения», раздавались аплодисменты каких-то несметных толп. Зрители прекрасно знали, что в помещении, где происходила съемка, никого нет, но им было необходимо слышать аплодисменты, иначе они подумали бы, что программа какая-то ненастоящая, и переключились бы на другой канал. Люди из племени бонга хотят, чтобы телевидение показывало им жизнь такой, как есть, без прикрас. Аплодисменты в телевизионном зрелище — это вклад зрителей (таких же, как мы), а не актера (который играет), а значит, они служат единственной гарантией того, что телевидение действительно окно, открытое в мир. Сейчас бонга работают над программой, в которой будут одни только аплодирующие актеры и которая будет называться «Телеправда». В последнее время, чтобы ощущать неразрывную связь с жизнью, люди бонга аплодируют и тогда, когда их не показывают по телевизору. Они аплодируют на похоронах, и не потому, что радуются или хотят доставить удовольствие покойному, а для того, чтобы не чувствовать себя тенями среди теней, чтобы чувствовать себя живыми и настоящими, как те картинки, которые они видят на телеэкране. Однажды, когда я был в гостях, пришел родственник хозяев дома и сказал: «Бабушку только что задавил грузовик!» Все присутствующие встали и зааплодировали.

Я не могу сказать, что бонга в чем-то уступают нам. Один из них даже сказал мне, будто они собираются завоевать мир. Что это не пустая угроза, я убедился по возвращении на родину. Вечером я включил телевизор и увидел ведущего телешоу: он представил своих ассистенток, затем обещал исполнить комический монолог и наконец объявил: «А сейчас — балет!» Один респектабельный господин, обсуждавший с другим респектабельным господином важные политические проблемы, в какой-то момент вдруг замолк на полуслове и произнес: «А сейчас — рекламная пауза!» Некоторые ведущие представляли даже зрителей. Другие — снимавшую их телекамеру. И все аплодировали.

Глубоко потрясенный, я вышел из дому и направился в ресторан, славящийся своей «новой кухней». Официант принес мне три салатных листа. И сказал: «Это ассорти из ломбардского латука и ломеллинской рукколы, приправленное морской солью, замаринованное в нашем домашнем бальзамическом уксусе и сбрызнутое умбрийским оливковым маслом первого отжима».

1987

1Петролини, Этторе (1884-1936) — знаменитый итальянский актер-комик, драматург и автор коротких комических сценок.

Как

управиться с чертовым кофейником

Есть разные способы приготовления вкусного кофе: кофе по-неаполитански, кофе эспрессо, кофе по-турецки, бразильский кафезиньу, фильтрованный кофе по-французски, кофе американо. Каждый из них по-своему прекрасен. Американо может быть мутной жидкостью температурой сто градусов, разлитой в пластиковые стаканы, стенки которых не пропускают тепло, и продаваемой обычно на вокзалах с целью геноцида, но, если он приготовлен в кофейной машине, как бывает в некоторых частных домах или скромных закусочных, где его подают к яичнице с беконом, это чудесный, ароматный напиток, он пьется как вода, а потом начинается сердцебиение, потому что у него в одной чашке больше кофеина, чем в четырех эспрессо.