Умберто Эко - Как путешествовать с лососем

А еще бывает кофейная бурда. Обычно ее варят из прогорклой ячменной муки, старых костей и настоящих кофейных зерен, откопанных на свалке кожно-венерологического диспансера. Этот напиток можно распознать по неповторимому аромату грязных носков, замаринованных в помойном ведре. Его подают в тюрьмах, колониях для несовершеннолетних, спальных вагонах и пятизвездных отелях. В самом деле, если вы остановитесь в каком-нибудь «Plaza Majestic», «Maria Jolanda & Brabante», «Des Alpes» или «Des Bains», вы можете заказать эспрессо, но, когда его принесут вам в номер, он уже успеет покрыться льдом. Во избежание такого неудобства закажите себе «континентальный завтрак» и приготовьтесь к удовольствию позавтракать в постели.

«Континентальный завтрак» состоит из двух булочек, круассана, гомеопатической дозы апельсинового сока, лепестка сливочного масла, крошечной порции черничного и абрикосового варенья и такой же порции меда, кувшинчика с остывшим молоком, счета на сто тысяч лир и чертова кофейника с бурдой. Нормальные люди пользуются старыми, добрыми кофейниками с узким носиком, через который ароматный напиток не спеша наливается в чашку, и с каким-то приспособлением в верхней части, которое не дает ему перелиться через край. Но бурду из спального вагона или пятизвездного отеля вам приносят в кофейнике с широким, как клюв пеликана, носом и плохо закрепленной крышкой, которая под влиянием неудержимой horror vacui 1автоматически валится вниз, стоит только наклонить кофейник. Благодаря такой оригинальной конструкции чертов кофейник сначала выливает половину своего содержимого на круассан, булочки и варенье, а затем, когда соскальзывает крышка, выплескивает остальное вам на постель. В спальных вагонах посуда дешевая, поскольку от тряски кофе и так прольется. А в пятизвездных отелях кофейник должен быть фарфоровый, чтобы крышка сползала медленно, едва заметно, но неотвратимо.

По вопросу о происхождении и мотивации чертова кофейника есть две теории, вокруг которых сформировались две философские школы. Как считают сторонники Фрайбургской школы, эта уловка придумана для того, чтобы гость отеля, вернувшись вечером к себе в номер, мог убедиться, что ему поменяли белье. Братиславская школа полагает, что здесь мы имеем дело с мотивацией морального свойства (см.: Макс Вебер. «Протестантская этика и дух капитализма»): чертов кофейник не дает вам лентяйничать и нежиться в постельке, ведь это очень неудобно есть набухший от кофе круассан, когда простыня и одеяло у вас насквозь промокли.

Чертовы кофейники не продаются в магазинах. Такая посуда выпускается исключительно для роскошных гостиничных сетей и спальных вагонов. В тюрьмах бурду наливают из котелков, потому что, если бы простыни приобрели ровный темно-коричневый цвет, их трудно было бы заметить в темноте, когда заключенные при попытке побега будут спускаться по ним из окна.

По мнению Фрайбургской школы, имеет смысл попросить официанта поставить поднос с завтраком не на кровать, а на столик. Этот маневр, конечно, не даст кофе пролиться на постель, замечает Братиславская школа, но не помешает ему выплеснуться на вашу пижаму (которую, в отличие от постельного белья, отель не обязан менять каждый день); однако в любом случае, в пижаме вы или нет, кофе, выпиваемый за столиком, выплеснется вам на низ живота и вызовет ожоги в тех местах, где больше всего хотелось бы их избежать. Фрайбургская школа вместо ответа лишь пожимает плечами, а это, право же, не аргумент.

1988

1Боязни пустоты (лат.).

Как

правильно распределять время

Когда я звоню моему дантисту, чтобы записаться на прием, а он говорит, что на ближайшую неделю у него не будет и часа свободного, я ему верю. Это настоящий профессионал. Но когда кто-то приглашает меня принять участие в симпозиуме, в «круглом столе», в коллективной научной работе, написать эссе, войти в состав жюри, а я отвечаю, что у меня нет на это времени, мне не верят. «Ну что вы, профессор, — говорят мне, — такой человек, как вы, наверняка сумеет найти время». Ну конечно, ведь мы, гуманитарии, не считаемся настоящими профессионалами, мы просто бездельники.

Я тут кое-что подсчитал. И попросил коллег, которые выполняют примерно ту же работу, что и я, тоже произвести подсчеты и сказать, прав я или нет. В обычном, невисокосном году 8760 часов. Восемь часов на сон, час на пробуждение и утренний туалет, полчаса на то, чтобы раздеться и поставить на тумбочку бутылку минералки, и не более двух часов на еду: в итоге получается 4170 часов. Плюс два часа в день на перемещения по городу; итого 730 часов.

Я читаю по три двухчасовые лекции в неделю и еще даю консультации для студентов во второй половине дня. Таким образом, университет забирает у меня в общей сложности двадцать недель собственно на лекции, 220 часов на семинарские занятия и другие виды преподавательской работы, еще 24 часа на прием экзаменов, 12 часов на защиту диссертаций, 78 часов на различные собрания и заседания. В среднем я читаю пять диссертаций в год по 350 страниц, каждую страницу надо прочесть минимум два раза, до и после поправок диссертанта, в среднем по три минуты на страницу, получается 175 часов. Материалы для подготовки к экзаменам, выпускаемые к каждой сессии: учитывая, что по многим из них мне оказывают помощь мои сотрудники, ограничусь четырьмя по тридцать страниц, пять минут на чтение и обсуждение каждой страницы; итого 60 часов. Если не считать времени, потраченного на научные исследования, получается в общей сложности 1465 часов.

Я главный редактор журнала по семиотике «Versus»: в год выходит четыре номера общим объемом 300 страниц. Не считая времени, потраченного на изучение отклоненных впоследствии рукописей, работа в журнале, из расчета десять минут на страницу (оценка, редактирование, чтение корректур), занимает у меня 50 часов. Еще я курирую две книжные серии, близкие моим научным интересам, общим объемом 1800 страниц; если считать по десять минут на страницу, получится 300 часов. Изучение переводов на иностранные языки (только на те, которые я знаю) моих эссе, книг, статей и докладов — в среднем 1500 страниц в год по двадцать минут на страницу (чтение, сверка с оригиналом, споры с переводчиком, лично, по телефону или по переписке) — еще 500 часов. Затем — мои сочинения в оригинале. Даже если и не собирался писать книгу, потому что первым делом надо справиться со всеми эссе, докладами, выступлениями, планами лекций и так далее, все равно за год без напряжения напишешь страниц 300. Продумать замысел, набросать тезисы, набрать текст на компьютере, внести правку: на одну страницу уходит минимум час. Итого 300 часов. Теперь еженедельная заметка для «Эспрессо»: выбрать тему, набросать черновик, заглянуть в две-три книги, переписать текст начисто, втиснуть его в требуемый объем, отправить или продиктовать — все это займет в лучшем случае три часа. Умножаю на 52 недели и получаю 156 часов (не считая времени, потраченного на написание других статей в том же журнале). И наконец, чтение моей корреспонденции, которым я занимаюсь три раза в неделю с девяти до часу (но так и не могу разгрести все до конца), — 624 часа.