Анна Козачина - Литература Японии

Еще в том же 1885 г. несколько молодых любителей литературы в Токио во главе с Одзаки Коё и Ямада Бимё образовали небольшой кружок «Кэнъюся» («Друзья тушечницы»). Цели были очень просты: за чашкой чая разговаривать о литературе и развлекать друг друга собственными литературными упражнениями. Впоследствии они даже стали выпускать свой журнал «Гараку-на бунко» («Веселая литература»).

Коё пишет произведение «Любовная исповедь двух монахинь». Ночью в глухом горном селении в бедной хижине встречаются две женщины, обе — монахини. Злая судьба, неудача в любви — результат столкновения с обстановкой — побудили их уйти от света. Они предаются воспоминаниям, рассказывают о своей прежней любви и неожиданно для себя открывают, что герой их неудачных романов — один и тот же. Этот сюжет Коё сумел сжать в краткое происшествие одной ночи, сумел рассказать языком, в котором стиль XVII—XVIII вв. подновлен европеизмами. Он поразил публику даже новой пунктуацией: им впервые употреблен, например, вопросительный знак. Для японской литературы и это было ново.

Национальные традиции в литературе возрождало и творчество Ямада Бимё, искавшего сюжеты в феодальной старине. Широкую известность принесло ему произведение «Равнина Мусаси» («Мусаси но»), в котором события разворачиваются на фоне исторической равнины, бывшей местом ожесточенных самурайских битв. Этот рассказ открывает автору доступ в самые влиятельные журналы того времени — 都の花 [мияко-но хана] («Цветы столицы») и 国民の友 [кокумин-но томо] («Друг народа»). На историческом фоне происходит действие и в другом его произведении — «Котё». Героиня — молодая женщина Котё — приносит любовь к мужу в жертву верности своему роду.

Наряду с этими двумя авторами в эти же годы выступил и сразу занял прочное положение и третий — Кода Рохан (1867—1947, Рохан — литературный псевдоним), знаток истории японской литературы и буддизма. Лучшим произведением Рохана считается опубликованная им в 1892 г. повесть «Пятиэтажная пагода» («Годзю-но то»). Обстановка рассказа буддийская, но основная тема несколько иная: целеустремленность человеческой воли, всепобеждающей и гордой в своем могуществе.

Как деятели «Кэнъюся», так и Кода Рохан имели много учеников и последователей в литературе: школу Одзаки Коё составили видные впоследствии писатели Идзуми Кёка (1873—1939), Огури Фуё (1875—1926), Токуда Сюсэй (1871—1943) и др. У Коды Рохана училась языку и стилю писательница Хигути Итиё. Популярность Одзаки Коё и Коды Рохана была так велика, что этот промежуток времени носит в истории японской литературы даже специальное наименование: эпоха Коё и Рохана.

Переводная литература.В это время широкое распространение в Японии получила переводная литература. С переводами проникали в Японию и соответствующие литературные направления Запада. При этом переводчиками выступали самые крупные фигуры литературного и общественного мира, самые образованные и передовые представители нового общества. Переводчиком английской литературы был Цубоути, русскую (в частности, почти всего Тургенева) дал Японии Фтабатэй Симэй, немецкую — Мори Огай.

Однако нередко видоизменялись заголовки романов. Так, «Юлий Цезарь» У. Шекспира был переведен как «Последний удар меча свободы», «Вильгельм Телль» Ф. Шиллера — как «Меч свободы», «Ромео и Джульетта» У. Шекспира — как «Странные путы любви, соединившие врагов», а роман В. Скотта «Айвенго» имел подзаголовок «Политический роман». «Война и мир» Л. Толстого (русские романы переводились пока с английского) превратился в «Плач цветов и скорбящие ивы, последний прах кровавых битв в Северной Европе», а «Капитанская дочка» А. Пушкина получила название «Сердце цветка и думы бабочки. Удивительные вести из России». Имена героев также были переделаны на английский лад: Петр Гринев превратился в Джона Смита, Маша — в Мэри, Швабрин — в Дантона и пр. Все это должно было привлечь к переводной книге читателя — рядового японца, воспитанного за период изоляции страны в недоверии ко всему иностранному.

Националистическое движение в 80-е гг. XIX в.В первое время после переворота японская буржуазия была занята только одним — упрочением своего положения. Главным орудием этого была европейская культура, прежде всего — наука и техника, затем — хозяйственные формы, социальные институты, государственный аппарат. Отсюда полоса неудержимой европеизации, лихорадочного «пересаживания» к себе всего нового.

Прошло 20 лет; новое, капиталистическое, хозяйство начало становиться на ноги, государство было приведено в порядок, а вся энергия направлялась теперь на то, что еще мешало дальнейшему росту. Главное проблемой оставались неравноправные договоры. Нужны были и средства для дальнейшего движения вперед; их можно было достать в Китае. И вот эта борьба, нуждающаяся в экспансии новой буржуазии против Запада, на идеологическом фронте вылилась в движение, известное как националистическая реакция. Вместо Запада теперь обратились к родной стране, к национальной культуре.

Началась полоса так называемого националистического движения. В его первых рядах шла группа крупнейших общественных деятелей того времени, объединившаяся в Общество правильного просвещения «Сэйкёся» («Истинное учение»), во главе которого стоял Миякэ Сэцурэй. Взгляды его излагались в журнале 日本人 («Японец»), который общество «Сэйкёся» стало издавать в 1888 г. и который сразу же стал руководящим общественно-политическим журналом того времени.

В 1888 г. учреждается «Ниппон коккё дайдося» — Ассоциация японской национальной религии. Ее деятели мечтают о создании на основе конфуцианства, буддизма и синтоизма новой государственной религии, с одной стороны, опирающейся на «национальное достояние», с другой — удовлетворяющей запросы новых людей эпохи Мэйдзи. Пропаганде этой религии служит орган Ассоциации — журнал «Дайдо соси».

Во главе Ассоциации стояли деятели второго влиятельнейшего в те годы объединения — Общества друзей народа («Минъюся»), руководимого Токутоми Сохо. Это содружество старалось бороться на два фронта: с одной стороны, его члены протестовали против «беспорядочной европеизации», с другой стороны, они восставали и против национализма. Кроме того, их основным тезисом было положение о том, что новая культура должна быть построена «силами всего народа», а не одних только передовых слоев. Отсюда своеобразные демократические тенденции; именно это содружество ввело в японский обиход слово «демократия», быстро ставшее весьма популярным.

Рупором «Содружества народа» был журнал «Кокумин-но томо» («Друг народа»), основанный в 1887 г. и редактируемый Токутоми Сохо. Журнал этот целиком был посвящен пропаганде указанного «демократизма» и пользовался огромной популярностью среди молодежи тех лет, видевшей в нем наиболее передовой орган своего времени. Токутоми превратился в общепризнанного вождя передовой молодежи, а его книги — «Будущая Япония» («Сёрай-но Ниппон») и «Молодежь новой Японии» («Син-Ниппон-но сэйнэн») — стали Евангелием либеральных кругов. В первой книге Токутоми рисовал будущую демократическую Японию, во второй — набрасывал портрет молодого человека — создателя этой будущей Японии.