Владимир Бахмутский - В поисках великого может быть

Я б смыл учености налёт! (354)

(Первая часть. Ночь)

Фауст решает прибегнуть к магии и вызывает духа земли. Встреча с духом земли – очень важный эпизод, который многое открывает в душевном состоянии героя. В чём, собственно, трагедия Фауста на этом этапе его пути? Дух ему говорит:

Я в буре деяния, в житейских волнах,

В огне, в воде,

Всегда, везде,

В извечной смене

Смертей и рождений.

Я – океан

И зыбь развитья,

И ткацкий стан

С волшебной нитью,

Где, времени кинув сквозную канву,

Живую одежду я тку божеству.

А Фауст отвечает:

О деятельный гений бытия,

Прообраз мой! (355)

(Первая часть. Ночь)

Прежде чем исчезнуть, дух произносит слова, которые заключают в себе главное, к чему в этот момент устремлён Фауст:

О нет, с тобою схож

Лишь дух, который сам ты познаешь, -

Не я!

Поражённый увиденным, Фауст восклицает:

Не ты?

Так кто же?

Я, образ и подобье божье,

Я даже с ним,

С ним, низшим, несравним! (356)

(Первая часть. Ночь)

Эта встреча с духом земли объясняет, в чём заключается трагедия Фауста как учёного. Гёте был убежден: мы многое познаем с помощью разума, развитие науки это подтверждает. Но это не означает, что закономерности, которые ускользают от научного познания, не существуют в природе. Наука не способна открыть нам глубинные тайны бытия. Мы находим в науке лишь отражение путей нашего разума, но природа не исчерпывается теми закономерностями, которые он в ней открывает. Гегель считал, что природа – это отражение человеческого духа. Человек видит в ней самого себя, и это есть подлинная её сущность. Гёте так не думал. Природа, по его убеждению, – это тайна, и людям не дано постичь её до конца. А Фауста влекут эти запредельные, последние тайны. Он разочарован в науке как способе познания.

Затем появляется другой учёный – Вагнер. Он – верный ученик Фауста. О Вагнере нередко плохо отзываются, видят в нём лишь сухого, далёкого от жизни схоласта. Считается, что в образе Вагнера Гёте хотел показать тип учёного, который ищет знание лишь в книгах. Но на самом деле Вагнер – очень хороший, можно даже сказать, образцовый учёный, и с субъективной точки зрения и, как это выясняется позже, во второй части трагедии, с объективной. Вагнер абсолютно предан науке. Ради служения ей он отказался от всех обычных человеческих радостей, у него нет ни семьи, ни любимой женщины. Он всецело занят лишь своими изысканиями. Вагнер – настоящий подвижник науки.

Конечно, в нём ощутимы черты средневекового схоласта, но это объясняется тем, что в то время, когда возникла легенда о Фаусте, в XVI веке, существовала собственно лишь одна наука – схоластика. Кстати, её недооценивали. А это очень серьёзная наука. Она, правда, носит чисто умозрительный характер, но современное научное знание очень высоко ставит достижения схоластики. Кроме того, на образ Вагнера накладывается ещё и другое время – то, когда писал своё произведение Гёте. С этой точки зрения в образе Вагнера воплощен тип ученого-рационалиста эпохи Просвещения, который верит в разумную силу науки. По его мнению, «человек дорос, // чтоб знать ответ на все свои загадки». Он ждёт, что наука ему в этом поможет.

Вагнер с благоговеньем внимает Фаусту, который пытается убедить его в том, что книги не способны дать ответы на подобные вопросы. Но про себя он скажет так:

Меня леса и нивы не влекут

И зависти не будят птичьи крылья.

Моя отрада – мысленный полёт

По книгам, со страницы на страницу.

Зимой за чтеньем быстро ночь пройдёт,

Тепло по телу весело струится,

А если попадётся редкий том,

От радости я на небе седьмом. (357)

(Первая часть. У ворот)

Фауст же убеждён, что ключ к истине таится не на страницах книг. Из книг нам не узнать тайн бытия и никакими приборами не постичь сокровенную суть природы.

То, что она желает скрыть в тени

Таинственного своего покрова,

Не выманить винтами шестерни,

Ни силами орудья никакого. (358)

(Первая часть. Ночь)

Повторяю, Вагнер с точки зрения субъективной – хороший учёный, но есть и объективная сторона. Во второй части трагедии Вагнер в своей лаборатории создаёт искусственного человека. Причём, этому существу он даёт возможность решать такие задачи, которые не доступны человеческому уму. Гомункул, созданный Вагнером, явно превосходит своими способностями обычного, среднего человека. Единственное, чего Вагнеру не удалось, – он не сумел сотворить живого тела и живой души. Вагнер заточил созданное им существо в колбу. Ему удалось создать лишь мощный интеллект, и сам Гомункул очень этим тяготится.

Но, повторюсь, мы должны воспринимать «Фауста» сквозь призму и нашего времени тоже. И тогда мы увидим, конечно, что Гомункул – это некоторый прообраз компьютера, искусственного разума, изобретение которого стало одним из самых значительных достижений ХХ века. Компьютер способен решать такие задачи, которые не под силу человеку, а он делает это с фантастической быстротой. Кроме того, компьютер сохраняет в себе огромное количество информации. Однако живой души и живой плоти компьютер пока ещё лишён.

Поэтому Вагнер – хороший учёный.

Фауст же разочаровался в науке как таковой. Кстати, именно этим герой Гёте отличается от всех предшествующих образов: в дальнейшем он уже не вернётся к научным поискам. Фауст решает умереть. Этот мотив напоминает «Вертера», но у Фауста нет несчастной любви, которая бы, подобно Вертеру, заставляла его думать о самоубийстве. В его желании покончить с собой скрыт двоякий смысл. Во-первых, смерть, может быть, откроет Фаусту некую сокровенную тайну бытия, которая так его влечёт: в нём живёт необыкновенная жажда познания. А кроме того, возможно, существует бессмертие и переселение душ, и тогда он получит шанс начать новую жизнь в новом обличье и прожить её иначе, не так, как нынешнюю, в которой, посвятив себя науке, так и не нашёл ответов на мучающие его вопросы, не сумел по-настоящему ощутить даже то, что называется прозой жизни.

Фауст подносит к губам яд. Но в этот момент ему слышится пение ангелов, доносятся слова:

Христос воскрес!

Преодоление

Смерти и тления.

Славьте, селение,

Пашни и лес.

Фауст

Река гудящих звуков отвела

От губ моих бокал с отравой этой.

Наверное, уже колокола

Христову Пасху возвестили свету

И в небе ангелы поют хорал,

Который встарь у гроба ночью дал

Начало братству нового завета. (359)