Михаэль фон Альбрехт - Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования

Тем самым Квадригарий не лишен выраженного вкуса к драматизму и контрасту, он может выстраивать эффектные crescendo, но у его синтаксического и стилистического арсенала за рамками сигнальной функции в данный момент нет еще одной — делать видимыми более масштабные архитектонические связи.

в) ЛИВИЙ

Предыстория отмечена с помощью целесообразного стилистического оформления в историческом перфекте415. Аналогично и заключение, где сообщается о появлении прозвища Торкват и признании подвига диктатором.

Фон основного действия разворачивается в предложениях с имперфектами (pons... erat; proelia... erant; пес... poterat).

Ввод в дело обоих героев энергично подчеркивается416 в каждом случае с помощью tum. Основное действие начинается в историческом перфекте с выступления галла; напротив, появление Манлия у диктатора, примыкающая сцена вооружения, как и передвижение спутников до и после поединка даны в историческом презенсе — как промежуточное действие первого плана. Предпосланное поединку сравнение двух героев также стоит еще в настоящем времени, правда, постепенно приближаясь к эллиптическому способу выражения, и заканчивается фоновым временем417 (distulerat — плюсквамперфект), что, с психологической точки зрения, создает глубокую перспективу.

На этом фоне выступает главное событие, издалека подготовленное временным придаточным (ubi constitere... ), а также улавливающим атмосферу abla- tivus absolutus. В параллельной конструкции Ливий предоставляет действие героям, причем в каждом случае поведение и жесты охарактеризованы независимыми аблативами, а о решающем ударе сообщает исторический перфект, который продолжается вплоть до того момента, когда победитель надевает на себя гривну.

Ужас галлов описывается вновь в фоновом времени (плюсквамперфект), движение спутников — в историческом презенсе первого плана, возникновение прозвища и воздание чести — в звучащем по-деловому и весомом перфекте418.

Наш анализ показал, что приемы сочинительного сочетания419 предложений у Ливия подчеркивают общую структуру и что его причастные конструкции420 и придаточные предложения421, употребляемые многообразнее, чем у Клавдия, включены в прочное целое, чья перспективная глубина достигается в каждом случае повторным употреблением или сдерживанием того или иного приема в языке и стиле. Ливий превосходит обильный контрастами, но плоскостной повествовательный стиль Клавдия Квадригария благодаря пространственному воздействию архитектоники, разработанной тщательными градациями и репризами, перебрасывающими мост от одной части к другой.

БЕССМЕРТИЕ

« ...Quocirca si reditum in hunc locum desperaveris, in quo omnia sunt magnis et praestantibus viris, quanti tandem est ista hominum gloria, quae pertinere vix ad unius anni partem exiguampotest? Igitur alte spectare si voles atque hancsedem et aetemam domum contueri, neque te sermonibus vulgi dedide- ris nec inpraemiis humanis spemposueris rerum tuarum-, suis te oportet inlecebris ipsa virtus trahat ad verum decus; quid de te alii loquantur, ipsi videant, sed loquentur tarnen. Sermo autem omnis ille et angustiis cingitur his regionum, qu as vi des, пес umquam de ullo perennis fuit et obruitur hominum interitu et oblivione posteritatis extinguitur».

Quae cum dixisset, «Ego vero», inquam, «Africane, si- quidem bene mentis de patria quasi limes ad caeli aditum patet, quamquam a pueritia vesti giis ingressus patris et tuis decori vestro non defui, nunc tarnen tanto praemio exposito enitar multo vigilantius». Et ille: «Tu vero enitere et sic ha- beto, non esse te mortalem, sed corpus hoc; nec enim tu is es, quem forma ista declarat, sed mens cuiu sque is est quisque, non ea figura, quae digito demonstrari potest. Deum te igi tur scito esse, siquidem est deus, qui viget, qui sentit, qui me- minitj qui providet, qui tarn regit et moderatur et movet id corpus, cui praepositus est, quam hune mundum illeprinceps deus ; et ut mundum ex quadam parte mortalem ipse deus ae- ternus, sic fragile corpus animus sempiternus movet».

«...Если оттого отчаиваешься в возвращении в это место, в котором все принадлежит великим и превосходным мужам, — какую ценность имеет тогда вообще эта человеческая слава, которая не может распространиться на малую часть одного-единствен- ного года вселенной? Если ты тогда захочешь глядеть в высоту и созерцать это местопребывание, этот вечный дом, то не предавайся речам толпы, не возлагай своих надежд на человеческие награды; нужно, чтоб собственными приманками сама добродетель влекла тебя к истинному достоинству; что о тебе говорят другие — пусть смотрят сами; однако же они будут говорить. Но та речь вся будет ограничена в тесноте области, которую ты видишь здесь, и никогда и ни для кого она не была продолжительной; в силу смерти человека она рассыпется и растворится в забвении потомства».

Когда он это произнес, я сказал: «Правда, [Сципион] Африканский, если действительно людям, имевшим заслуги перед отечеством, открыт как бы путь к небесным вратам, то я хочу, пусть с юности я шел по следам моего отца и твоим и сознательно равнялся на вашу славу, теперь, когда у меня перед глазами столь высокая награда, стремиться еще больше и неустанно». Он сказал: «Ты только напрягай силу и твердо верь, что не ты смертен, но это тело; поскольку ты не тот, кого представляет этот образ, но сущность каждого человека составляет его дух, а не видимая внешность, на которую можно указать пальцем. Итак, знай, что ты бог, который имеет жизненные силы, который чувствует, который вспоминает, который предвидит, который является начальником этого тела и направляет его, и ведет, и движет, как верховный бог — этот мир; и как вечный бог сам движет мир, в определенной своей части смертный, так движет бренное тело непреходящий дух.

Начало нашего текста образует завершение размышлений Сципиона Старшего о ничтожности славы423. Перед этим шел аргумент, что год вселенной настолько велик, что даже и прочная слава перед его лицом преходяща.

Цицерон допускает, что человек отказался от надежды вернуться на небо. Ему остается одна лишь земная слава; но как мало она стоит! Отсюда — через — выводится следствие, что Сципион должен обратить взор горе и невысоко ценить речи толпы и человеческие почести. К доблести424 нужно стремиться ради нее самой, и это приведет человека к истинной небесной награде. То, что говорят люди, мимолетно и потому безразлично.

За этим вызовом следует обет Сципиона Младшего удвоить свои прежние усилия. Только после этого нравственного решения сообщается учение о божественном в человеке и о бессмертии425.